Синица на море пустилась;

      Она хвалилась,

      Что хочет море сжечь.

      Расславилась тотчас о том по свету речь.

      Страх обнял жителей Нептуновой столицы;

      Летят стадами птицы;

      А звери из лесов сбегаются смотреть,

      Как будет Океан, и жарко ли гореть.

      И даже, говорят, на слух молвы крылатой,

      Охотники таскаться по пирам

      Из первых с ложками явились к берегам,

      Чтоб похлебать ухи такой богатой,

      Какой-де откупщик и самый тароватый

      Не давывал секретарям.

      Толпятся: чуду всяк заранее дивится,

      Молчит и, на море глаза уставя, ждёт;

      Лишь изредка иной шепнёт:

      «Вот закипит, вот тотчас загорится!»

      Не тут-то: море не горит.

      Кипит ли хоть? – и не кипит.

      И чем же кончились затеи величавы?

      Синица со стыдом в-свояси уплыла;

      Наделала Синица славы,

      А море не зажгла.

      ___

      Примолвить к речи здесь годится,

      Но ничьего не трогая лица:

      Что делом, не сведя конца,

      Не надобно хвалиться.

      Когда вселенную Юпитер населял

      И заводил различных тварей племя,

      То и Осёл тогда на свет попал.

      Но с умыслу ль, или, имея дел беремя,

      В такое хлопотливо время

      Тучегонитель оплошал:

      А вылился Осёл почти как белка мал.

      Осла никто почти не примечал,

      Хоть в спеси никому Осёл не уступал.

      Ослу хотелось бы повеличаться:

      Но чем? имея рост такой,

      И в свете стыдно показаться.

      Пристал к Юпитеру Осёл спесивый мой

      И росту стал просить большого.

      «Помилуй», говорит: «как можно это снесть?

      Львам, барсам и слонам везде такая честь;

      Притом, с великого и до меньшого,

      Всё речь о них лишь да о них;

      За что ж к Ослам ты столько лих,

      Что им честей нет никаких,

      И об Ослах никто ни слова?

      А если б ростом я с телёнка только был,

      То спеси бы со львов и с барсов я посбил,

      И весь бы свет о мне заговорил».

      Что день, то снова

      Осёл мой то ж Зевесу пел;

      И до того он надоел,

      Что, наконец, моления ослова

      Послушался Зевес:

      И стал Осёл скотиной превеликой;

      А сверх того ему такой дан голос дикой,

      Что мой ушастый Геркулес

      Пораспугал было весь лес.

      «Что то за зверь? какого роду?

      Чай, он зубаст? рогов, чай, нет числа?»

      Ну только и речей пошло, что про Осла.

      Но чем всё кончилось? Не минуло и году,

      Как все узнали, кто Осёл:

      Осёл мой глупостью в пословицу вошёл.

      И на Осле уж возят воду.

      ___

      В породе и в чинах высокость хороша;

      Но что в ней прибыли, когда низка душа?

      Мартышка к старости слаба глазами стала;

      А у людей она слыхала,

      Что это зло ещё не так большой