Часть первая

      Пролог

      На сцене – все участники спектакля. В центре – артист, исполняющий роль Тевье. Говорит, обращаясь непосредственно в зал.

      Артист-Тевье. В деревне Анатовка с давних пор жили русские, украинцы и евреи. Жили вместе, работали вместе, только умирать ходили каждый на свое кладбище… Таков обычай!

      Здороваясь, русские снимали шапки. Евреи шапок не снимали никогда!.. Обычай!

      Крик петуха. Стали высвечиваться крыши домов Анатовки. Часть актеров надели картузы. Послышался колокольный перезвон. Часть актеров перекрестились.

      У русских был поп. У евреев – ребе. Мудрые люди, между прочим… Знали ответы на все вопросы…

      Один из артистов (обращаясь к попу). Батюшка, отчего петух по утрам поет?

      Поп. Так ему Бог повелел, сын мой.

      Один из артистов. Батюшка, а вот что раньше было: курица или яйцо?

      Поп. А раньше, голубчик, все было…

      Второй артист (обращаясь к ребе). Ребе, а почему курица не летает?

      Ребе. Так ей Бог повелел!

      Второй артист. Ребе, а вот почему петух стоит на одной ноге?

      Ребе. Не морочь голову… Потому что если он и эту ногу уберет, то наверняка свалится…

      Актер-Тевье (в зал). Умные люди были, дай Бог им здоровья. А еще в деревне был урядник. Один на всех! Потому что вера у людей может быть разная, а власть – одна!..

      Появляется Урядник с гусем.

      Урядник. Мужики! Чей гусак без присмотра бегает: православный али иудейский?

      Все задумчиво рассматривают гусака, чешут затылки.

      Один из артистов. Та вроде наш…

      Второй. А може, и наш…

      Урядник (с угрозой). А коли хорошо подумать, мужики?

      Первый и второй (вместе). Наверное, ваш, ваше благородие…

      Урядник. О! Це дило! А я, дурак, гадаю: чей гусак? (Свернул гусаку шею, ушел.)

      Актер-Тевье. Справедливый был человек… А еще в деревне жили Степан-плотник, Мотеле-портной, Федька-писарь и молочник Тевье-Тевль. Евреи звали его Тевье, русские – Тевлем. И было у него пять дочерей, две коровы и одна лошадь, такая старая, что могла везти телегу только с горы. А когда дорога шла на подъем, Тевье-Тевль впрягался в телегу сам. (Впрягается в телегу.) И тогда он даже снимал шапку, чтоб не липла к волосам, и со стороны уже было трудно понять, кто идет – иудей или православный. Да и, честно сказать, какая разница, если человек беден и из последних сил тащит свой воз…

      Тихо зазвучала музыка. Все разошлись, оставив на сцене Тевье, который отчаянно тянул телегу и что-то бормотал себе под нос.

      Картина первая

      Ржанье коня. Тевье тащит телегу.

      Тевье (поднял лицо к небу). Боже милосердный, всех кормящий и насыщающий! Если Ты создал человека человеком, а лошадь лошадью, то разве справедливо, что человек тянет оглобли, а эта холера плетется сзади и ржет? Знаю, что ответишь: «Не ропщи, ибо путь каждого записан в Книге Судеб…» Это так! Но важно, на какой странице… Я к тому, что если Тебе было угодно создавать сперва бедных, а потом богатых, то я был готов встать во вторую очередь… Мне не к спеху! Как говорится, лучше последним на свадьбе, чем первым на похоронах… И кому было б плохо, если б я был богат? Не сказано ли в Писании: «Рука дающего да не оскудеет»?.. Тобою данное Тебе бы и вернулось… Короче! Я бы отдал половину денег молящимся, половину – кладбищенским нищим. И только последнюю половину взял бы себе… И то сказать, не себе – дочкам на приданое. Ну, еще жене на платье… Коровам на сено… Лошади на овес… (Ржанье коня.) …Вот! Самому-то мне ничего не надо… На тарелку