Три любви Михаила Булгакова. Борис Соколов
Читать онлайн книгу.
первым явлением «киевской драмы» считать «беспечальное» дореволюционное состояние города, то захват города поляками и петлюровцами 7 мая 1920 года действительно будет, как это и указано в фельетоне, последним 14-м явлением перед установлением современного состояния (Status praesens) Киева, оказавшегося в конце концов под властью большевиков. Булгаков не был в городе во время четырех переворотов – осенью 1917 года, когда работал земским врачом в городской больнице Вязьмы; 14 декабря 1919 года, когда вместе с белой армией находился на Северном Кавказе; там же он оставался и в 1920 году, уже при Советской власти, во время двух последних киевских переворотов, 7 мая и 12 июня. Польские и украинские войска оставили Киев из-за прорыва фронта 1-й Конной армией под командованием С.М. Буденного, поэтому Булгаков говорит, что «советская конница грубо и буденно заехала куда-то, куда не нужно, и паны в течение нескольких часов оставили заколдованный город». Михаил Афанасьевич приехал в Киев вскоре после того, как 2 марта 1917 года в Киев поступила телеграмма депутата Государственной Думы от фракции прогрессистов А.А. Бубликова об отречении от престола Николая II. Эта телеграмма осознавалась Булгаковым как знак окончания прежних беспечальных времен. Писатель наблюдал начавшиеся революционные события в городе, когда 7 марта забрал в канцелярии университета свой диплом с отличием и прочие документы. В феврале 1918 года он вернулся в Киев в первые дни восстановления Советской власти и одновременно незадолго до оставления города красными, как раз в короткий промежуток между двумя переворотами. Отмечу, что поскольку в 1918 году в Советской России произошла смена юлианского и григорианского календаря (старого и нового стиля), то после 31 января сразу наступило 14 февраля.
Татьяна Николаевна так вспоминала о перипетиях Гражданской войны: «В начале 18-го он освободился от земской службы, мы поехали в Киев – через Москву. Оставили вещи, пообедали в «Праге» и сразу поехали на вокзал, потому что последний поезд из Москвы уходил в Киев, потом уже нельзя было бы выехать. Мы ехали потому, что не было выхода – в Москве остаться было негде… В Киев при нас вошли немцы».
Булгаков в «Белой гвардии» приход немцев изобразил следующим образом: «Когда же к концу знаменитого года в городе произошло уже много чудесных и странных событий и родились в нем какие-то люди, не имеющие сапог, но имеющие широкие шаровары, выглядывающие из-под солдатских серых шинелей, и люди эти заявили, что они не пойдут ни в коем случае из Города на фронт, потому что на фронте им делать нечего, что они останутся здесь, в Городе, ибо это их Город, украинский город, а вовсе не русский». В «Киев-городе» он с иронией отмечал: «Рекорд побил знаменитый бухгалтер, впоследствии служащий союза городов Семен Васильевич Петлюра. Четыре раза он являлся в Киев, и четыре раза его выгоняли». К делу украинской независимости Михаил Афанасьевич ни малейшей симпатии не питал. Да и украинский язык не жаловал. Во всяком случае, не одобрял идею украинских властей, что живущие в Киеве русские должны учить украинский язык. И иной раз открыто демонстрировал монархические симпатии в дни, когда в Киеве были петлюровцы. И.В. Кончаковская,