Я не пошел больше в клинику доктора Триаса. Я не видел в том необходимости. В день, когда наступит конец и я не смогу ни написать, ни даже придумать ни одной строчки, я пойму это первым. Мой верный и не слишком разборчивый аптекарь исправно снабжал меня пилюлями с кодеином, сколько бы я ни попросил, а иногда кое-каким десертом, от которого огнем занималась кровь, точно взрывом динамита сметало боль, уносило сознание. Я никому не рассказал о посещении врача и результатах анализов. Основные мои нужды удовлетворялись еженедельной доставкой продуктов (по моему распоряжению) из крупнейшего торгового центра бакалейных товаров «Кан Хисперт», находившегося на улице Миральерс, за церковью Санта-Мария-дель-Мар. Заказывал я всегда один и тот же набор. Его обычно приносила дочь хозяев, девушка, смотревшая на меня, как перепуганная кабарга, когда я приглашал ее зайти в прихожую и подождать, пока ищу деньги, чтобы расплатиться.

      – Это твоему отцу, а вот это тебе.

      Я всегда давал ей десять сентимов чаевых, и она молча их принимала. Каждую неделю девочка доставляла заказ и звонила в мою дверь, и каждую неделю я вручал ей причитающуюся плату и десять сентимов на чай. Я не знал, как ее зовут, и не помнил лица, вспоминая его, лишь когда девочка снова появлялась на пороге. Но в течение девяти месяцев и одного дня (ровно столько времени отняла у меня работа над единственной книгой, которой суждено выйти под моим собственным именем) девушка из бакалейного магазина была единственным человеком, с кем я встречался сравнительно часто.

      Кристина внезапно, не предупредив меня, перестала приходить по вечерам. Я начал опасаться, что Видаль разгадал нашу хитрость, но однажды вечером, дожидаясь ее (она отсутствовала почти неделю), я открыл дверь, полагая, что пришла Кристина, и оказался лицом к лицу с Пепом, парнем, служившим на вилле «Гелиос». Он принес посылку от имени Кристины, тщательно запечатанную, содержавшую полную рукопись книги Видаля. Пеп поделился со мной новостями. Оказалось, что отец Кристины страдал аневризмой и сделался почти инвалидом. Кристина отвезла его в санаторий в Пуигсерде, в Пиренеях, где, по слухам, одному молодому доктору удавалось лечить подобные заболевания.

      – Обо всем позаботился сеньор Видаль, – добавил Пеп. – Не считаясь с расходами.

      Видаль никогда не оставлял в беде слуг, не без горечи подумал я.

      – Она попросила передать вам это лично в руки. И никому ничего не говорить.

      Юноша вручил мне посылку, радуясь, что избавился от загадочного предмета.

      – Она оставила какой-нибудь адрес, чтобы связаться с ней, если потребуется?

      – Нет,