Девушка стояла рядом с «остином» и, растерянно моргая, провожала глазами «бентли» до тех пор, пока его задние огни не скрылись за поворотом.

      Затем нащупала в кармане фонарик, вынула его. Включила и повернулась к машине. Кровь перестала вытекать из раны мертвеца и уже начала сворачиваться в холодном вечернем воздухе. Девушка осторожно запустила руку в открытое окно и принялась ощупывать внешние карманы на одежде убитого. В одном обнаружились кисет с дешевым табаком и курительная трубка, в другом – коробок спичек. Она пыталась добраться до карманов брюк, но сделать это было невозможно, не передвинув труп. Дрожа всем телом, она убрала руку и оглядела заброшенную дорогу.

      Туман по-прежнему висел над ней клочьями, продолжая сгущаться. Луч фонаря упал на землю возле ее ног, и девушка увидела свой носовой платок, он лежал там, где она его уронила. Девушка подняла его, мокрый от крови, крепко сжала в ладони.

      В свете фонаря пелена тумана казалась сплошной серой стеной, но вблизи дорогу и канаву вдоль нее было видно. И девушка зашагала по дороге по направлению к Паттингли. На вершине небольшого холма, на который ей пришлось подняться, тумана было меньше, лишь у самой земли струились полосы белого дымка, и впереди, в нескольких ярдах от нее, виднелась прогалина в живой изгороди. От нее через поля вилась тропинка, уходящая на восток. Девушка быстро зашагала по ней. Тропинка привела ее к еще одной изгороди, затем прорезала небольшую березовую рощицу, потом снова начались поля, и впереди показались мерцающие огоньки Верхнего Неттлфолда.

      Тропа поворачивала на север, к деревне, но девушка двинулась по другой дорожке, к югу, прошагала по ней примерно пятьсот ярдов и вышла на сильно разбитую телегами и машинами грунтовку. Табличка на покосившемся столбе возвещала о приближении к дому с весьма романтичным названием коттедж «Плющ», два эти слова были выведены кривыми буквами; впереди уже виднелись белые ворота.

      Девушка отворила их и зашагала по выложенной камнями дорожке к двери. Та оказалась не заперта, и она вошла в дом. Почти сразу от входа начиналась крутая лестница, которая вела на второй этаж. По обе стороны небольшой прихожей – двери: одна открывалась на кухню, вторая – в гостиную.

      Последняя была распахнута настежь. Девушка встала на пороге, прислонившись плечом к стене. И не сводила черных печальных глаз с единственного обитателя этой комнаты, молодого человека, который, развалившись на стуле у стола, сонно и тупо моргая, смотрел на нее.

      – Что, еще не протрезвел? – сердито спросила она.

      Молодой человек поднялся и пытался задвинуть стул.

      – Я в порядке, – с трудом ворочая языком, пробормотал он. – А где… где ты была?

      Она вошла в гостиную и захлопнула за собой дверь. С грохотом. Молодой человек вздрогнул.

      – Господи, да меня от тебя просто тошнит! – с горечью произнесла девушка. – Где я была? Ты прекрасно знаешь, где я была! Ты превратился в ничтожество, Марк! Жалкая пьяная свинья!

      – Заткнись! – Он, пошатываясь, побрел мимо нее к двери.

      Она услышала, как Марк добрался до раковины на кухне и пустил воду – наверное, льет