И ещё о том, что в Петербурге открылась Консерватория, где обучают музыке и в которую вам так хочется поступить…

      – Как же вы всё это узнаёте? – снова недоумевает Пётр Ильич. – Вы просто кудесник! Я, и правда, служил неохотно. Толь ко и думал о том, как бы поступить в Консерваторию, чтобы научиться по-настоящему сочинять музыку. И хотя многие мои родственники были против, я в Петербургскую консерваторию поступил. И закончил её. А затем переехал сюда, в Москву. И теперь сам преподаю музыку, но уже в консерватории Московской… Ну а остальное, князь, вы можете узнать и без своей чудесной книги.

      – Вы, я вижу, Пётр Ильич, слегка сомневаетесь в возможностях старинных книг!

      – Помилуйте, Владимир Фёдорович! Ежели я в чём и сомневаюсь, так это в себе самом. Не далее как вчера мне в голову пришла мысль: оставаться бы мне и дальше чиновником! Ведь музыка моя пока не имеет успеха.

      – А вот это вы зря! – крякнул старик Одоевский. – Вот вы меня назвали кудесником. Я и вправду кудесник. Хотя и не такой могучий, как ваша фея Сладкой Печали, – добавил он полушёпотом, а потом продолжил, громче: – И чтобы доказать это, я сейчас покажу, что было бы, если бы оставались вы чиновником. Возьмите же, прошу вас, тот ящичек, что стоит на фортепиано. Да приложитесь-ка глазами к его отверстиям!

      Пётр Ильич взял в руки тяжёлый холодный металлический ящичек. И без особой, надо сказать, охоты припал глазами к двум круглым, с грецкий орех, отверстиям…