Идеальное рыжее солнце коснулось маслянистой глади перекатной волны залива. У Оленьки поневоле слипались глаза, ей ужас как захотелось в кроватку. Муж в тумане усталости так и не смог сформулировать свою «невероятно важную мысль». Он говорил, говорил, повторяясь, будто примитивный игрушечный робот. «О, только бы добежать!» – мелькнуло у Оленьки нешуточное опасение. По забывчивости она застенчиво улыбнулась аддиктивному официанту, бесшабашно махнула плиссированным цветастым подолом, и, пробираясь между креслами и обувью рассеянных, изрядно уставших гостей, она нечаянно задела грудью лицо Макса.

      Не обращая внимания на призрачное скольжение в зазеркалье, Оленька, следуя одинокой мысли, задрав юбку, едва успела присесть, как в туалетную комнату неожиданно просунулась взъерошенная голова Макса. «Занято!» – попыталась весело возразить Оленька. Однако, лучась морщинами, руководитель проекта, будто голодный пес, успел щёлкнуть пастью замка и в миг нулевой длительности вплотную приблизился к обескураженной Оленьке именно в тот момент, когда нектариновый тон, словно звон новеньких золотистых монеток, вылился в оглушительный порыв животного воодушевления. А между тем, неотрывно всматриваясь в потоки звероватых завоев, Макс уже высвобождал левую лодыжку Оленьки от изящной фаевой туфельки.