**

      Пять молодых женщин стояли около видавшего виды УАЗика и слушали Настю, которая возвышалась над ними на полголовы. Утренняя Сортавала давно проснулась, но никуда не спешила. С Ладоги дул ленивый, зевающий ветерок. Он поигрывал подолом белого настиного платья и издалека её можно было принять за невесту без фаты.

      Лиза подошла к ним, и Настя широко улыбнулась:

      – Девочки, это Лиза, фотограф из Москвы. Она едет с нами. Грузимся!

      Невысокий водитель по имени Егор, квадратный, как клеточки на его рубашке, молча открыл дверь. В салоне пахло дымом сандаловых палочек, будто вокруг не русский север, а заполошный Мумбаи. Однако всем, кроме Лизы это очень понравилось, а Милочка, которая села вместе с ней, аж глаза закатила в экстазе.

      Восторженный шепот, казалось, проникал Лизе в мозг вместе с запахом палёного сандала и уже через полчаса она отчаянно жалела об оставленных наушниках. Милочка считала своим долгом рассказать обо всех проблемах девушек в группе:

      – Из нас самая несчастная, наверное, Гоар. Пять лет замужем, а деток нет. Семья восточная, её уже заклевали все, – она вздохнула, добавила немного подробностей и без паузы перешла к Оксане, у которой не налаживается работа в престижном месте. Потом к Юле с ее мужем—бабником, потом к Але, что мучается от свекрови—ведьмы. Милочка искренне, до слёз сочувствовала каждой, и только это мирило Лизу с непрошенным экскурсом в чужие личные жизни.