Мы все (почти!)

      В Москве нечаянны,

      Никто (почти!)

      Не зван Москвой,

      И я въезжал в нее с окраины –

      Троллейбус пятьдесят восьмой.

      Речной вокзал,

      И давка адская,

      Никто в Москве меня не знал,

      И улица Зеленоградская,

      А дальше – свалка и канал.

      А я сидел вполне раскованно,

      Сидел и складывал слова,

      А щас в троллейбусе рискованно –

      Со мной знакома вся Москва.

      Сейчас в Москве

      Преуспевающей

      Того, неузнанного, нет,

      А этот,

      В центре проживающий,

      Он старше стал

      На сорок лет.

      Я не поеду в Эмираты,

      В их шестизвездное житье,

      Они – не сваты мне, не браты,

      Там все на свете не мое.

      Я не поеду в Эмираты,

      Не соблазнюсь на кураже

      На их дешевые караты

      И на красавиц в парандже.

      Я не поеду в Эмираты,

      Поскольку чтобы в два конца –

      Моей не очень-то зарплаты

      Хватает только до Ельца.

      Все-то праздники

      Свои, а и чужие –

      Их же было

      И без Кристмаса

      Полно!

      Как зависла над стаканами

      Россия,

      Так и лупим

      Новогоднее вино.

      Разлетелись на тусовки,

      На рыбалки –

      Рождество, и Новый год,

      И Старый год,

      Нарядили мишурою

      Елки-палки,

      Тут и скоро

      Клара Цеткин подойдет!

      Две недели

      Беспробудного веселья,

      Сам я тоже

      Над стаканом зависал!

      И с отвычки,

      Неуверенно, с похмелья,

      Еле-еле вот

      Бурчалку написал.

      Мы над Доном

      Ходили парами,

      Были девочки

      В белых платьицах,

      И не знали,

      Что станем старыми,

      Что жизнь покатится

      И закатится.

      Но мы – ростовские,

      Незакатные,

      И мелькают

      В моих развалинах

      Эти платьица

      Аттестатные,

      Все в оборочках

      Накрахмаленных.

      Телеграмм поздравительных

      Не дочитан пасьянс,

      На аншлаге закончился

      Мой последний сеанс.

      Завяжу с честолюбием,

      Научусь отдыхать,

      Надоело собачиться,

      Надоело пахать.

      Стопка чистой бумаги

      Полежит на столе,

      Я не вижу читателей,

      И не вижу издателей,

      И не вижу ровесников –

      Их нет на земле.

      Ну а если не выдержу

      В небе вашего «бис!»,

      Ненадолго,