---

Скачать книгу

---

он силой интеллекта атаковал то, что называл «вульгарными ошибками»[73], – большого каталога популярных заблуждений, распространяемых бестиариями и им подобными книгами, которые назойливо засоряли стройную картину, создаваемую естествознанием.

      В своем крестовом походе Браун строго придерживался «трех определителей Истины»[74], которыми он считал «Авторитетный источник, Чувство и Рассудок» [75]. Все это поместило его в авангард научной революции как первопроходца современного научного процесса. «Чтобы ясно и надежно познать субстрат истины, – писал он, – мы должны забыть и отрешиться от того, что знаем»[76]. Для этого он затеял исследование множества укоренившихся неправд, начиная с барсуков, чьи ноги на одной стороне тела были якобы короче, чем на другой (идея, которую он считал «противной закону природы»)[77], и заканчивая тем, что из мертвых зимородков получаются хорошие флюгеры. (Не получаются, выяснил Браун, поэкспериментировав с парой птичьих тушек. Он подвесил их на шелковых нитках и пронаблюдал, что «они не становились регулярно грудью в одну сторону»[78], а просто бесполезно болтались в разных направлениях.)

      Браун с его нюхом на всякую ерунду заметил нечто особенное в бобровых яичках. Заблуждения насчет бобра, говорил Браун, были «очень древними; и посему с легкостью распространялись»[79]. Он предположил, что все началось с неправильного толкования египетских иероглифов, которые, безо всякой видимой причины, представляли наказание за человеческое прелюбодеяние в виде бобров, отгрызающих свои гениталии. Это описание подхватил Эзоп, который включил сюжет про бобров в свои знаменитые басни. Басни, в свою очередь, были усвоены ранней греческой и римской научной литературой – и представлены как факт.

      Браун предположил, что своей живучестью этот сюжет был в значительной степени обязан необычной биологии этих грызунов. В отличие от большинства млекопитающих, яички бобров не болтаются снаружи тела, а спрятаны внутри [80]. Даже если «скрытые детали»[81] и подтверждали мысль о том, что животное каким-то образом кастрировано, Браун резонно подчеркивал: такое анатомическое устройство в то же время подтверждало, что бобр не мог откусить себе яйца, даже если бы захотел. Попытка «евнухнуться», писал он, была бы «не то что бесплодным, но и вообще невозможным действием» – или даже «опасным… если бы кто-то другой попытался» произвести подобное с бобром[82].

      Истоки легенды были отчасти этимологическими – на что у Брауна был удивительно острый глаз и слух, так как он и сам был довольно талантливым словотворцем. Его здравая протонаучная логика была вплетена в бурлящий поток цветистых длиннокрылых слов, многие из которых, как и «евнухнуться», он изобрел сам. Брауну приписывают введение в английский язык почти восьмисот новых слов; его неологизмы «галлюцинации», «электричество», «плотоядное» и «недоразумение» активно используются до сих пор. Впрочем,

---

Скачать книгу