Иной Сталин. Юрий Жуков
Читать онлайн книгу.
несправедливого отношения к живому человеку. Эта историческая миссия мною выполнена. Я должен показать всей партии, до чего довели Николаева… План совершения покушения – никто мне не помогал в его составлении… Я рассматривал покушение как политический акт. Чтобы партия обратила внимание на бездумно бюрократическое отношение к живому человеку… Я сделал это под влиянием психического расстройства и сугубого отпечатка на мне событий в институте (Истории партии – Ю.Ж.) (исключение из партии)…»
На следующий день при очередном допросе Николаев так дополнил свои объяснения:
«Я не предполагал, что, совершив убийство, мне не удастся покончить жизнь самоубийством. Кроме того, подобными записями (дневником) я подготавливал себя морально к совершению убийства и самоубийства».
Изучение бумаг, оказавшихся у Николаева при себе, дополнило складывавшуюся картину психического склада преступника. Оказалось, что убийство он замыслил не в начале ноября, а гораздо раньше. Что еще 14 октября, накануне того дня, когда его у дома на проспекте Красных зорь, в котором жил Киров, задержали сотрудники оперода как подозрительную личность, но, проверив документы, по распоряжению начальника отдела А.А. Губина отпустили, он написал предсмертную записку:
«Дорогой жене и братьям по классу! Я умираю по политическим убеждениям, на основе исторической действительности. Поскольку нет свободы агитации, свободы печати, свободы выбора в жизни и я должен умереть. Поскольку и ЦК (Политбюро) не подоспеет, ибо там спят богатырским сном».
Теми же мыслями был проникнут столь же косноязычно изложенный его дневник, который Николаев вел, по его признанию, с помощью жены.
В 22.30 в Москву, наркому Ягоде, ушла вторая телеграмма, подписанная Медведем. В ней кратко излагались показания Милды Драуле, относившиеся только к ее мужу. В частности, о том, что, когда Николаева исключили из партии, у него уже имелось зарегистрированное оружие. Спустя два часа, в 0.40 2 декабря, начальник ленинградского управления НКВД отправил Ягоде еще одну телеграмму:
«В записной книжке Николаева запись: «герм. тел. 169-82, ул. Герцена 43» (это действительно адрес германского консульства)[113].
В полночь первого дня следствия обозначились три наиболее возможные версии, объясняющие трагическое происшествие. Во-первых, убийство на почве ревности. Это и сегодня подтверждается косвенными фактами. Например, допросом Милды Драуле ровно через пятнадцать минут после убийства Кирова. То есть тем, что следователям не требовалось выяснять, есть ли у Николаева жена, а если есть, кто она, где ее нужно искать. Очевидно, что Драуле не только находилась в тот роковой момент, скорее всего, в Смольном, но ее считали прямо причастной к убийству. О том же свидетельствует и одна из записей в дневнике Николаева: «М., ты бы могла предупредить многое, но не захотела». В пользу этой же версии говорит и странная неполнота первого протокола допроса Драуле, отсутствие в деле обязательного плана места преступления.
Однако
В справочнике «Весь Ленинград на 1933 год» (Л. 1934. С. 19) дается несколько иная информация: «Германское генеральное консульство – ул. Герцена, дом41, тел. 169-82».