Конь пришёл к табуну кобыл.

      Издавая ноздрями свист.

      Он других жеребцов не любил —

      Как и сольный большой артист!

      У него была рыжая масть,

      Было всё из железных жил —

      Потому и далась ему власть,

      Что с отвагой своей дружил.

      Выходил к табунам на луг.

      Не хотелось с другим делить

      Кобылиц, из своих подруг —

      Мог один в них любовь излить!

      Но однажды каурая масть

      Подошла к табуну кобыл —

      И имела порывы на власть,

      А ещё неуёмный пыл!

      Жеребец издал трубный глас,

      Он понятно и страстно ржал —

      Говорил – я силён, я класс!

      Я удары всегда держал!

      Говорил его зов – я честь,

      Хоть гиеной, хоть волком вой! —

      У самца, если гордость есть,

      Затевает открытый бой!

      Мне кобыла одна не нужна,

      Сила есть у меня – я юн!

      Не возьму даже пол табуна,

      Буду драться за весь табун!

      Освещала там луг луна,

      Луг покрыт был густой травой,

      На виду у всего табуна,

      Жеребцы понеслись стрелой!

      Лишь копыт доносился звук…

      Прошло много и дней, и лун —

      Очень много кобыльих мук,

      Пережил кобылиц табун.

      Так природой дано – без самца

      Жеребёнка нельзя родить.

      И не стало у них жеребца —

      Ни один не смог победить…

      Чтобы не был процесс искажён,

      Вот такой непростой расклад —

      Не точите ножи из-за жён,

      Чтоб в природе был Мир и Лад,

      20. 07. 2019г. г. Ялта

      У Бонапарта заболел живот,

      Но хоть и власть была у Бонапарта,

      Он получил в России разворот —

      Ну что ж… легли так кости, или карта.

      Но, безусловно Бонапарт велик! —

      Стучал везде, во все врывался двери…

      Только его красивый, гордый лик,

      Несчастья нес собою, и потери.

      Хоть шёл крутой походкой Бонапарт,

      Но и дорога там была крутая —

      То заразительный его азарт,

      После побед… так быстро таял.

      По-своему был Бонапарт поэт —

      И где-то там, на острове Елена,

      Он поэтический оставил след,

      От пафоса, гордыни… даже тлена…

      Но, лично мне он не нанёс вреда,

      Ведь я его практически не знаю.

      Но почему-то всуе… иногда,

      О нём плохим я словом вспоминаю.

      Наверно потому, что есть молва,

      Историями вовсе не затёрта —

      В том, что когда-то древняя Москва,

      Была пред ликом этим распростёрта.

      Что