После первого курса, когда я приехал домой на летние каникулы, мать снова позвала меня в свою комнату и достала стопку купюр.

      – Давай надстроим еще два этажа?

      Я не знал: плакать мне или смеяться. Целых три года мы из кожи вон лезли, чтобы выплатить долги. Порой я с трудом находил деньги для оплаты своего обучения. А мать опять за свое!

      Она нервно вертела в руках пачку денег. Лицо ее раскраснелось. Она была похожа на генерала, отдающего приказ залечь в окопы перед последней битвой.

      – Ни у кого здесь нет четырехэтажного дома. Если мы надстроим два этажа, то сможем наконец высоко держать голову, – проговорила она.

      Тогда я понял, что гордости и упрямства в матери намного больше, чем я предполагал. Ей было мало просто высоко держать голову – она хотела возвышаться над соседями.

      Еще я знал, что не смогу ей возразить.

      Все оказалось так, как она и планировала: мы достроили два этажа, и в деревне начался переполох – соседи только и судачили о нашем четырехэтажном доме. Когда треск последней петарды ознаменовал окончание стройки, мать взяла отца под руку, и они чинно отправились на рынок.

      Прогуливаясь по рынку, она с важным видом заявляла знакомым: «Подождите, вот через пару лет мы с сыном снесем старый дом и сделаем уютный дворик. Обнесем его стеной. Когда все будет готово, обязательно приходите посмотреть».

      Отец, с трудом ворочая непослушным языком, поддакивал: «Да-да, вот увидите».

      Только через год после этой прогулки неожиданно умер отец.

      А через два года после этой прогулки мать увидела на доске объявлений в сельской администрации план сноса, на котором карандашная линия вонзалась прямиком в середину нашего дома.

      На обратном пути из администрации мать вдруг обратилась ко мне:

      – Давай дом достроим?

      – Конечно, – ответил я.

      – Ты, наверное, думаешь, это глупо? Ты думаешь, я такая упрямая. Ведь его же скоро снесут. И снова придется пахать от зари до зари, и снова потратить кучу денег… Сама не знаю, зачем мне это надо, – принялась оправдываться она.

      Вдруг мать зарыдала в голос:

      – Я одно знаю, что, если бы мы его не построили, я была бы несчастна всю свою жизнь. Не имеет значения, где я в конце концов буду жить, мне все равно, где я окажусь.

      Мы вернулись домой, поужинали, посмотрели телевизор. Мама рано легла спать. Похоже, мрачные мысли совсем ее измотали. А я никак не мог заснуть. Наконец я встал с кровати и включил в доме свет. Впервые за все эти годы я по-настоящему увидел, что меня окружает. Я разглядывал каждый уголок дома – это было как увидеть знакомое лицо и понять, что оно, оказывается, постарело, что со своими морщинами,