Когда Линусу было четыре года, семья переехала в Сарай, поближе к папиной работе. Папа был жокеем и выступал на разных ипподромах, но «Тэбю-Галопп», до которого теперь можно было доехать на машине за пятнадцать минут, был одним из крупнейших.

      Отец пытался привить Линусу интерес к лошадям, но у того они вызывали отвращение. Линус никак не мог увидеть у них во взгляде умственные способности, о которых твердил отец. Видел он лишь вялую и тупую агрессию, которая только и ждала выхода наружу. И еще от них плохо пахло.

      Тем не менее Линус иногда приходил на скачки, в которых участвовал отец. Ему было интересно наблюдать, выиграет ли папа, и иногда тому это удавалось. Независимо от результата Линус всегда испытывал облегчение, когда скачки заканчивались. Он любил отца, и ему страшно было видеть папу во власти галопирующих по ипподрому лошадей – какую они, должно быть, испытывают ненависть, когда их, подстегивая, гонят вперед!

      Это произошло на ипподроме «Тэбю-Галопп», когда Линусу было одиннадцать. Папина лошадь, Glorious Game,[6] оступилась, упала и придавила папу. Он получил перелом позвоночника в районе третьего позвонка. Лошадь не пострадала.

      Когда два месяца спустя папа вернулся домой из больницы, от него почти ничего не осталось, он превратился в развалину в инвалидной коляске и мог двигать только глазами и ртом. Его речь стала неразборчивой, а изо рта вместо слов непроизвольно вытекала слюна. Взгляд, раньше такой живой и веселый, угас и – это было ужаснее всего – теперь напоминал взгляд лошади.

      Линус предпочел бы, чтобы отец получил тяжелую травму мозга. Тогда к нему можно было бы относиться как к комнатному растению в инвалидной коляске. Предмету в углу комнаты, который требует ухода. Но папин мозг остался невредим, а все остальное было уничтожено. Самостоятельно он мог только дышать, глотать и издавать звуки. Иногда эти звуки, к сожалению, напоминали слова. Первое, что смог расшифровать Линус: «Убей