Что-нибудь такое. Алла Лескова
Читать онлайн книгу.
уже холодно, а у нас сонце, щас довезу вас и фсе будит харашо…
Грузная вытерла слезы, а шустрячка все ее доканывала:
– Ну кто так делает, теперь вся родня умрет…
– Хватит, ну что вы в самом деле! – не выдержала я. – Никто не умрет, успокойтесь…
– А и правда, – сказала грузная. – Кому умирать? Уже и некому.
Не обернусь
Молодой быть хорошо.
Можно дерзко и со значением не отводить взгляд, когда перед полетом в далекий город на изумрудном Каспии, сначала на регистрации, а потом на посадке в автобус, который до трапа довезет, на тебя в упор смотрит молодой человек, через много голов смотрит, издалека выбрав. Глаза мои или лицо. Не знаю, что выбрал.
Дерзко смотрит, а я дерзко и честно не отвожу взгляд. Потому что он мне тоже нравится, сразу понравился. И мы уже оба все понимаем. Что будет, мы понимаем.
Хорошо быть молодой. Весь неблизкий полет, я в командировку, он на работу возвращается, нефтяное месторождение, нефтяник, весь полет целоваться можно. Попросил сразу пересесть того, кто рядом оказался, тот все понял, пересел.
Хорошо быть молодой и три часа в воздухе целоваться так, что отсели на свободные места все, кто в креслах впереди и сзади. Тактично отсели. А новый знакомец мой аж рубаху снял, жарко стало. Молодой.
Хорошо потом провести вместе целую неделю, зная, что больше не увидишься, и не надо.
Есть вместе на ледяном ветру шашлык из осетрины, город Шевченко, ссылка поэта, Каспий, ветра. Потом гулять по улицам, которые строила вся страна, больше всего ленинградцев, там и остались. Была в гостях у некоторых, полюбили эту ссылку на берегу Каспия, прикипели.
Хорошо быть молодой, легко проститься, или сейчас кажется, что легко.
Проститься легко, он в одну сторону, мне в другую, улетать скоро…
Иду, очень хочется обернуться, посмотреть, смотрит вслед или нет. Обернулась.
Смотрит. Снова побежали друг к другу навстречу, сто первое объятие, ну теперь всё, что-то никак не проститься, никак не нацеловаться. Теперь всё.
Хорошо быть молодой. Не бояться снова обернуться, а он все стоит на фоне неестественно зеленого Каспия, по берегу которого верблюды бродят, лебеди или другие белые птицы, уже не помню, и дети казахские перекрикиваются. Как чайки. Или чайки, уже не помню, чьи крики это были. Но детишки, школьники, бегали там.
А он все стоит. Но я уже не обернусь.
Только через столько лет захотелось обернуться, надо же, какая выдержка.
Однолюб
С такими таксистами любой дурак писателем станет.
– Вы, – говорит, – на переднее садитесь, а то мне заказ передали еще один, там женщина с ребенком, подберем по дороге.
– Хорошо, переднее так переднее.
Села.
Вдруг водитель, на вид мой ровесник, плюс-минус пять лет, говорит:
– Знаете, не все пассажиры любят, когда кто-то еще с ними в машине едет. Так что, если что, вы моя мама. Хорошо? Ну мало ли… Против мамы никто ничего не скажет.
– Кто-о-о? Ваша мама? – переспросила я у ровесника.
– Ну