Дяди появились после того, как папин бизнес прогорел. Папа хотел наладить производство одноразовых стаканчиков из коровьего навоза – делают же блокноты из слоновьего дерьма, – даже нашел инвесторов, но деньги куда-то быстро утекли, в основном на нужды семьи. Дома появилась приставка, новый холодильник, ноутбуки, велосипед брату Валерке, летом всей семьей съездили на море в Сочи. А стаканчиков всё не было.

      Начались звонки. Посреди ночи играла музыка на мамином телефоне, и Соня кралась к двери большой комнаты подслушать, о чем так тревожно переговаривались родители. Они вроде как были рядом – и одновременно витали где-то далеко, за экранами телефонов и планшетов. В ответ на все просьбы Соня с Валеркой слышали неизменные «подождите, не сейчас» и «я работаю», хотя на работу, как другие взрослые, мама с папой не ходили. Соня отправлялась к книжным полкам, в основном заставленным бабушкиными медицинскими справочниками, а Валерка – к лего. Игры в телефоне были под запретом – мол, это вредно.

      Потом черные дяди – кол-лек-то-ры, как назвала их мама, – пришли домой. Звонили в дверь, и мама с папой говорили шепотом, старались не производить ни звука, выключили свет. В первые разы это помогало, а спустя месяц или около того в замке пошуровали и в квартиру ворвались. Соня с Валеркой метнулись в свою комнату, залезли под кровать.

      Оттуда были видны лишь прорезь света в коридоре и три пары ног в грязных берцах. Мама подняла страшный крик, звала соседей и полицию, ее розовые тапки мялись перед ботинками, потом попятились назад. Раздался глухой звук, будто подушку взбили кулаком, и папины тапки исчезли тоже. Осторожно выглянув, Соня увидела большую тень, которая сгребла всё, что лежало на тумбочке в коридоре: наручные часы, серебряные сережки-гвоздики, зачем-то пачку сигарет и упаковку жвачки. Мать в соседней комнате всё еще кричала, но уже полузадушенно, устало. Незнакомый мужчина в коридоре перечислял их вещи. Чиркнула зажигалка, и на миг Соня даже подумала, что сейчас их подожгут. Но по квартире пополз запах табачного дыма.

      Когда коллекторы ушли, Соня вылезла, стряхнула клочья пыли и паутину. По большой комнате и кухне как будто ураган прошел. Пропали телевизор, приставка, ноутбуки, телефоны и мамина шуба. Розетки были вырваны из стен, висели на проводах – они и так слабо держались, шатались и рассыпа́ли крошку цемента, когда Соня втыкала в них вилки приборов. Холодильник завалился набок, раскрыв дверцу и помигивая лампой. Вещи многоцветной тряпичной грудой лежали перед шкафом, папа сидел на диване, обхватив голову руками и глядя себе под ноги. Мать, рыдая, расставляла бабушкины статуэтки по полкам, собирала их, безголовых и безногих, с пола. Соня стала помогать. К ним подключились папа и Валерка, и это было круто: они редко вместе занимались чем-то. А с упавшими на пол, более-менее целыми яйцами мама замесила тесто и пожарила блины, квартира наполнилась сытным жирным