Двуликий Берия. Борис Соколов
Читать онлайн книгу.
недоумевали: как мог такой несгибаемый человек спасовать перед трудностями, «запутаться» и поднять на себя руки.
Спустя четверть века было установлено, что Ханджян был убит собственноручно Берия в его служебном кабинете.
Берия проливал крокодиловы слезы над своей жертвой и отправил тело Ханджяна в Ереван с почестями.
Не впервые Берия проливал крокодиловы слезы над своей жертвой. Еще не остыл труп отравленного им Нестора Лакоба.
Авторитет Лакоба, председателя ЦИК Абхазии, не давал покоя Берия. Отравленного Лакоба он тоже торжественно отправил в Сухуми и похоронил в центре города для того, чтобы в 1937 году сровнять эту могилу с землей.
После убийства Ханджяна в Армению секретарем ЦК был послан Гайк Аматуни, но, как видно, он не выдержал «испытания», в 1937 году был арестован и расстрелян. Тогда Берия послал в Армению своего ставленника Григория Арутинова».
Арутинов, кстати сказать, легко отделался. На июльском пленуме 1953 года он охарактеризовал Берию как «карьериста и человека, который любыми средствами мог бы совершить все против партии, против государства ради захвата власти». И его лишь сняли с поста секретаря ЦК Компартии Армении, но ни исключать из партийных рядов, ни судить не стали. Григорий Артемьевич тихо скончался в своей постели в 1957 году.
Из свидетельства Газаряна, искренне верившего, что Ханджяна погубил Берия, видно, что были и предсмертные письма погибшего жене и Берии, о которых, вероятно, рассказали Газаряну друзья-чекисты. Лично я не сомневаюсь, что эти письма подлинные, а не какие-нибудь «бериевские фальшивки». Всего через полтора месяца такие же покаянные письма перед тем, как пустить себе пулю в сердце, написал бывший член Политбюро и бывший лидер советских профсоюзов М.П. Томский (Ефремов), соратник Бухарина. Его имя было упомянуто на процессе Зиновьева и Каменева, и Михаил Павлович решил не ждать неизбежного ареста и казни. В предсмертном письме он старался убедить Сталина в своей невиновности: «Я обращаюсь к тебе не только как к руководителю партии, но и как к старому боевому товарищу, и вот моя последняя просьба – не верь наглой клевете Зиновьева, никогда ни в какие блоки я с ними не входил, никаких заговоров против правительства я не делал… Не верь клевете и болтовне перепуганных людей… Не забудьте о моей семье…» А в постскриптуме еще просил не придавать серьезного значения своей пьяной выходке, когда в 1928 году сгоряча угрожал ему, Сталину, пулями. Иосиф Виссарионович ни «пуль» не забыл, ни просьбы Томского о семье, посадив его жену и детей. И в сообщении ЦК ВКП(б) о самоубийстве Томского, как и в аналогичном сообщении Заккрайкома о самоубийстве Ханджяна, говорилось, что он совершил этот акт, «запутавшись в своих связях с контрреволюционными троцкистско-зиновьевскими террористами».
Ханджян же, вопреки мнениям наивного Газаряна и не столь наивного Комарова, имел очень серьезные основания летом 1936-го свести счеты с жизнью. Он знал об аресте Каменева и Зиновьева, о том, что готовится процесс по обвинению их