Судьба советского офицера. Николай Фёдорович Шахмагонов
Читать онлайн книгу.
уже готовы были слились в одно целое. Ирина вдруг попыталась вырываться, но не смогла, и вдруг, почувствовав какое-то неведомое ей доселе прикосновение в том месте, до которого она никогда и никого не допускала, причём прикосновение, вызвавшее болевые ощущения, резко выкрикнула:
– Больно!.. – и сильно оттолкнула Синеусова, словно очнувшись и одумавшись, а, может, просто испугавшись того неведомого, что накатывалось на неё.
Синеусов отпрянул, лёг рядом и попытался стать ещё более ласковым, более нежным, а в душе бушевали два чувства: во-первых, радость оттого, что ему всё-таки встретилась такая, у которой прежде никого не было, а во-вторых, начинало волновать сначала лёгкое, а потом всё нарастающее угрызение совести. Он не должен делать того, делал, потому что он не мог ей предложить того, что должен предложить после того, что случается между мужчиной и женщиной, когда у женщины это случается в первый раз. И он не стал добиваться того, чего не имел права добиваться.
Он говорил ей о своих чувствах с искренностью, он был ласков с нею, ставшей особенной, неповторимой, умиротворённой в те непередаваемые минуты. Но он понимал, что она вправе ждать каких-то его предложений, и это его беспокоило. Но Ирина не говорила ни слова. Она отвернулась от него и едва слышно всхлипывала. Неприятные ощущения постепенно проходили, но она не знала, что же всё-таки случилось, поскольку неведомо было ей, как всё это происходит.
Проснулись, когда яркое солнце заливало комнату. Воскресное утро в санатории – самое спокойное время: ни за мусором не заглянут, ни для уборки номера не придут, да и лечебных процедур нет. Завтрак они проспали, а потому отправились в город, чтобы в каком-нибудь кафе совместить завтрак с обедом. С того дня время полетело стремительно. Они гуляли по городу, танцевали, ходили в музей, в театр. Они привязывались друг к другу все сильнее, но в номер к нему Ирина больше не зашла ни разу вплоть до самого отъезда. Да и в тот день забежала лишь на минутку. Того, что позволила ему в ту ночь, о которой у неё остались гнетущие воспоминания, она больше не позволяла. Отпуск должен был когда-то закончиться, и он закончился для Синеусова раньше, потому что приехал он в санаторий тоже раньше, чем Ирина.
И вот теперь он лежал на диване купе спального вагона. Спать не хотелось. Он вышел в коридор. Дверь в соседнее купе, где разместились Екатерина Владимировна с дочерью, была открыта. В это время проводница проносила чай, и Екатерина Владимировна предложила:
– Присоединяйтесь к нам.
После потребности побыть одному и разобраться в своих мыслях у Синеусова появилась другая потребность, вытекающая из первой – поговорить с кем-нибудь, а может и поведать что-то из того заветного, что томило душу. Поезд почти всегда располагает к откровенности, поскольку попутчики чаще всего более уже никогда не встречаются в жизни. Здесь же к откровенности располагала и сама Екатерина Владимировна. Синеусов принял приглашение, взял стакан с чаем и присел на диван в их купе напротив неё. Алена была поглощена какой-то интересной книгой. Она отказалась от чая и даже предложила Синеусову своё место за столиком,