Почти непридуманные истории. Алексей Владимирович Зелепукин
Читать онлайн книгу.
то ее запросто можно было принять за участницу конкурса Мисс Альянс, или мисс Вселенная.
– Не шевелись, кому говорю. Беду навлечешь.
–Жжет… – Серафим потянулся рукой к изувеченному плечу, но суровый взгляд женщины остановил его. Серафим буквально утонул в бездонных голубых глазах девушки. Она явно не шутила, и он интуитивно повиновался. Березкин наблюдал за ее манипуляциями сквозь полуприкрытые веки.
– Уже жжет, надо спешить. Жрица, если есть фимиам, зажги его в изголовьи.
Орк деловито начала свои процедуры, бормотала что-то непонятное на наречии орков северных гор. Когда уголек фимиама в кадиле уже наполнил комнату специфическими ароматом, она приложила ладони к ране на плече Серафима и вдруг запела. Язык – грубый, каркающий какой-то, а мелодия дивная. Орк склонилась над человеком, словно пытаясь изгнать что-то из раны. Она боролась. Но не тут – где-то там, в астрале, мире духов и привидений. Ее упругая грудь в холщовой тунике нависла над ним почти касаясь, руки дрожали от немыслимого напряжения. Вены на шее вздулись. Большая часть головы и лица в диковинных ритуальных рунах, сплетающихся в хитрый орнамент, вытатуированный на нежной коже, светились, играя всеми цветами радуги и меняя интенсивность с течением песни. Голова частично выбрита и увенчана рыжим ирокезом. Вот так дамочка. Такую приведешь к маме знакомиться, и все. И нет мамы.
Она с силой надавила на плечо и почти прокричала:
– Ба шем шель ав – ше таазов!
Тон был властным и не терпящим возражений. А сама фраза совсем не похожа на язык слов в песне. Серафим сжался от боли и, не справившись с ней, застонал. Женщина оборвала свою песню, внимательно рассматривая кровавое месиво раны.
– Я полагаю, лечение принесло свои плоды, человек. Остальные твои раны не столь значительны. – Орк убрала руки от израненного плеча.
Черно-зеленая густая жижа капала с ее ладоней. Она брезгливо отерла руки о скатерть стола, на котором возлежал Серафим.
– Он твой, жрица. Я не чувствую больше следов скверны в его теле, зато легкомыслия у него в избытке.
Ей определенно чуждо было произносить столь высокие речи, и кое-какие слова явно давались с трудом. Было похоже, что ей ближе манера общения в стиле «хватай топор, руби на отмашь!».
От этой мысли Апраксис расплылся в улыбке, чем разжег угольки негодования в голубых глазах своей спасительницы. Она разогнулась, положив руку на рукоять боевого топора, процедила почти сквозь зубы:
– Не заставляй меня сожалеть о моем решении сохранить тебе жизнь, человек. – И добавила: – Впрочем, мне пора. Я слышу беспечно громкие шаги. Думаю, это твои собратья.
Она обернулась к сотоварищу
– Пора, Уру, уходим. – И с легкостью гимнастки исчезла в проеме окна.
Громила, прикрывавший дверь, последовал за ней, проявив неожиданную для его габаритов прыткость и сноровку. Когда Березкин, спохватившись, крикнул в след своей спасительнице: «Как твое имя?», оркша заглянула обратно в комнату, прижавшись к оконной раме.
–Авишай.