В восьмом классе шел урок геометрии. Теорему Пифагора теперь доказывали не так, как в моем детстве – намного проще и гениальней. Однако вчера пришлось потратить целый вечер, чтобы сначала понять самой эту «гениальность», а потом втолковать её детям. Кажется, получилось: ребята «схватили» тему почти сразу – всего лишь после пятого объяснения.

      «Такие тупые дети пошли – объясняешь им, объясняешь – уже и сам давно все понял, а до них никак не доходит» – любимый анекдот учителей был бы как раз в тему.

      – Так, а теперь решаем задачу! – и школяры послушно заскрипели перьями.

      До звонка оставалось совсем немного, когда я перехватила записку. На клочке бумаги было нацарапано:

      «У Толяна в парте граната!» – не приняв это всерьез, все же подошла к парте, за которой сидел Толик. Наклонившись, сунула руку в парту и действительно нащупала что-то похожее на гранату. Рука непроизвольно сжала холодную ребристую железку и тогда там что-то щелкнуло! Ноги подкосились сами собой – я застыла возле парты, присев на корточки. Почувствовала холодок в затылке, потом он пополз по руке, стал спускаться к животу и, наконец, ушел в пятки. Следом за ним уходила душа. И все это промелькнуло в какие-то секунды…

      Как всегда в подобных случаях, мысли существовали отдельно от меня. Кивком головы послала Лизу, сидящую за первой партой:

      – Военрука – бегом! – и та выскользнула из класса.

      Класс замер, и в застывшей тишине было видно, как капает в углу из крана вода, скачет пичуга по ветке за окном, да белеет чертеж теоремы на доске – время растянулось до бесконечности…

      Военрук – молодой парень, недавно прошедший Афган, вбежав в класс, увидел притихших ребят и меня – белую как стену. Уже зная про гранату, спросил у Толика:

      – Где взял?

      – В овраге, – пролепетал паренек.

      Подойдя ко мне, военрук осторожно спросил:

      – Ну и чего ты к ней прилипла? – а сам внимательно следил за выражением моих глаз, в которых застыл животный ужас – он видел такие – у солдат в Афгане.

      – Там что-то щелкнуло…

      Военрук мотнул головой, как бы отгоняя от себя навязчивое видение, и попытался забрать злосчастную находку:

      – Дай сюда! – приказ был понятен, а рука не разжималась.

      – Ладно, – быстро решил он, – выходим! – но мои ноги не слушались тоже.

      Тогда он прижал меня вместе с гранатой к себе – так и пошли – сначала по коридору, потом по лестнице, а потом и по двору. Проверять на месте что там щелкнуло, мы не могли – рядом были дети.

      Для меня наступила звенящая тишина, я не слышала ничего, кроме его слов. А он говорил на ухо:

      – По лестнице потихоньку, смотри не споткнись, теперь подальше от школы – пошли, пошли…

      Отойдя на приличное расстояние, остановились перед грудой строительного мусора. Теперь ему предстояло сделать самое трудное.