Публичное одиночество. Никита Михалков
Читать онлайн книгу.
зачем мы, с кем мы? Потому что неопределенность для России с ее масштабами, просторами, часовыми поясами – это самое страшное и опасное, причем не только для самой России…
Я считаю, что безвластие для России и последствия безвластия в России намного более жестокие и кровавые, чем последствия любой (пусть меня осудят), любой, пусть даже самой худшей власти. (XII, 15)
Вертикаль власти
(2001)
Думаю, что сегодня принципиально важно прийти к сочетанию вертикали власти и децентрализации социальной жизни.
Когда-то власть соединила в центре страны и культуру и быт: театр – это Москва, кино – Москва, колбаса – опять же в столице…
Затем рассыпалась централизация власти.
Поэтому важна децентрализация культурно-социальной жизни, когда культивируются понятия «малая родина», «свой говор», «свои традиции»… а власть централизуется, укрепляется ее вертикаль.
Взятые сами по себе, централизация власти (в худшем случае) приводит к диктату, а децентрализация власти – к хаосу.
Но хуже хаоса в России быть ничего не может.
От диктатуры в России плохо русским, а от хаоса будет плохо всем. (I, 83)
(2010)
Ну хорошо, убрали вертикаль власти. Что будет здесь, в России?
Интервьюер: Неизвестно.
Неизвестно? А я тебе скажу. В России результаты отсутствия власти тысячекратно страшнее и кровавее, чем результаты любой самой жестокой диктатуры.
Намного страшнее. И самое страшное, что этот хаос везде.
Когда есть диктатор, одни его обожают, а другие его ненавидят, но ты его хотя бы видишь, знаешь. А безвластие – этот коллективная безответственность, она всегда в России заканчивалась великой кровью.
Но сейчас-то тоже в некотором смысле хаос.
Давай все-таки соизмерять тот хаос, который есть при этой вертикали власти, с тем хаосом, который будет, если ее не будет.
Это разные вещи. (II, 64)
Преемственность власти (2001)
Сегодня я размышляю о том: почему должна быть преемственность власти в России?
Вот четыре года строится какая-то страна, и президент такой-то ее создает. Через четыре года новые выборы, и приходит к власти человек с негативной информацией на предшественника и начинает поворачивать страну в другую сторону…
А что делать тем, которые приняли присягу? Что вообще могут значить четыре года для такой страны, как Россия?!
Тут не может прижиться опыт другой страны. Здесь вступает в силу теория больших чисел – вы летите восемь часов над страной, где говорят на одном и том же языке люди, воспитанные в одной культурной среде.
Когда я говорю о преемственности, недаром вспоминаю российских императоров, отвечавших за страну, понимавших, что эта страна достанется человеку, который им дорог.
Царь не оставлял преемнику разруху. Любой человек, который оказывается волей Божией на высшем посту страны, обязан думать о том, кто придет ему на смену. (I, 83)
Противостояние властей
(1998)
В