Публичное одиночество. Никита Михалков
Читать онлайн книгу.
А чем Вы гордитесь?
Горжусь тем, что могу принимать решения. Я не боюсь ответственности.
Принимаю иногда абсолютно жесткие и нелогичные для понимания современного человека решения. Но делаю это исходя из того, что продолжение вялотекущей полуправды обернется большими потерями. Поэтому предпочитаю сказать в глаза то, что считаю нужным.
И говорил человеку, распространяющему обо мне гадости: «Я очень хочу, чтобы ты знал, что я об этом знаю».
И испытываю большое удовольствие от того, что могу это сделать. (1, 121)
(2010)
Меня часто упрекают в излишней гордости. Даже в гордыне. Наверное, порой справедливо…
В пятом классе я мечтал, как однажды въеду в школу на коне, со Звездой Героя, и учительница по математике поймет, наконец, кого она уничтожала. Потом эта мечта повторялась неоднократно. И в работе, и в неразделенной любви.
Я не скрываю, что для меня унижение страшнее боли. На этом, кстати, подорвались те, кто затевал декабрьский съезд в Доме кино. Когда мне стали передавать через близких людей, что, мол, пусть он уйдет, мы его не тронем, оставим ему и Московский кинофестиваль, и «Золотого Орла» – вот тут я взбеленился. Они сделали гигантскую ошибку, думая, что я просто боюсь сдвинуться с места, потому что сижу на собственном компромате. Это был их конец. Тогда я вышел в Гостином дворе к двум с половиной тысячам коллег и сказал все, что думаю…(XV, 46a)
ГРЕХ
Грех и стыд (2001)
Мой двоюродный дед Дмитрий Петрович Кончаловский в своей замечательной книге «Пути России» написал следующую фразу: «В государстве, где утеряно понятие стыда и греха, порядок может поддерживаться только полицейским режимом и насилием».
Понимаете, человек, в котором живут понятия греха и стыда, не станет красть деньги. И не потому, что ему по-человечески боязно, а потому, что ему по-настоящему страшно – нарушить одну из Божьих заповедей.
Я у себя на Студии «ТРИТЭ» создал фонд, абсолютно частный. Мы десять процентов от всех своих заработков передаем в этот фонд. Такая своеобразная «десятина вскладчину». Из средств этого фонда мы помогаем храмам, монастырям, детским домам, где воспитываются сироты и дети из неблагополучных семей.
И ведь какое счастье, когда к тебе приходят матушки и говорят: «Никита Сергеевич, голубчик, тут нам двести гектаров земли дали, а обрабатывать нечем». А ты знаешь, что можешь взять деньги из этого фонда и купить им трактор. И на следующий год они приезжают и рассказывают, какой они собрали урожай.
Вы представляете, какое это счастье?!
Но это вещь внутренняя, сокровенная, потому что она соприкасается с понятием греха и стыда. И ведь главный-то вопрос не в том, чтобы дать, а чтобы взяли. Чтобы за все неблаговидные твои мысли и поступки, вольные и невольные, тебе не сказали: «Спасибо, от вас ничего не надо…»
Вот что страшно.
И то, что более всего достойно сожаления и печали о человеке – это отсутствие у него сознания личного греха и стыда. (II, 38)
(2002)
До