Сокол Ясный. Елизавета Дворецкая
Читать онлайн книгу.
повиснут дымные облака выжигаемых делянок, но и этот запах неотделим от радостей и надежд теплой поры. Море зимнего мрака позади, они уже здесь, светлые боги весны, и каждый из смертных, ощущая их в себе, обращается к делу роста, расцвета и продолжения рода. А значит – становится богом…
И с тех пор уже не раз, обычно утром или вечером, на грани сна и яви, на Младину накатывало то же странное ощущение: будто весь мир вокруг – лишь зыбкий туман, серо-бурый и густой, зато она сама – огромная и сильная, как гора. Под ногами у нее бушевало пламя, но не жгло, а удивительным образом служило опорой, а еще ниже была черная бездна, но тоже не пугала… Опираясь на бездну, она смотрела вверх и видела там сияющий солнечный свет; в полусне ее наполняло ощущение радостного ожидания, нетерпеливого стремления вперед, к весне… И лишь совсем проснувшись, она ощущала страх перед тем, что возникло в ней и искало выхода. Но поделиться с кем-то она даже не пыталась, не представляя, какими словами можно это описать. Мало ли чего приснится? Посмеются, скажут, замуж девке невтерпеж, да и все.
***
Понимая, что «зимний волк» в избу не зайдет, дед Лежень сам вышел на двор к собственному внуку. В нем хорошо была видна заломовская порода: густая седая борода, прежде рыжевато-русая, такая же, какую сейчас носили четверо его сыновей, голубые глаза, прямые крупные черты лица. Как почти все Заломичи, он был рослым, крепким, на плечи накинул кожух из черной овчины, которую опять же по обычаю носили здесь все. Заломичи шили зимнюю одежду из шкур черных овец: считалось, что в них теплее.
Благодаря тому, что беседа проходила во дворе перед избой старейшины, ее слышали сразу все, кто был в это время дома.
– Леденичи Суровцеву делянку рубят! – сразу доложил едва отдышавшийся Гостяй. – Я сам видел!
– Не может быть! – изумился Лежень, и по толпе родичей пробежал ропот. – Ты чего-то напутал!
– Нет! – Гостяй мотнул головой. – Я и раньше видел, где они место пометили. А сейчас Леденичи там все вырубили, до самого оврага.
Лежень в удивлении повернулся к Путиму, который недавно был в тех краях, будто ожидая от него разъяснений. Путим хмурился. Он сам был при этом, когда Хотиловичи прошлым летом выбрали новый участок под будущую жарынь и пометили его знаками на четырех березах. Перед уничтожением у леса следовало попросить прощения, угостить его и задобрить: приносили жертвы Лесному Хозяину, а четырем межевым березам по углам – особенно, прося не гневаться, защитить и помочь будущему урожаю. Тронуть участок, уже помеченный чужими знаками, было все равно что украсть. А такое для старинного рода, пользующегося уважением и связанному родством с остальными, было делом совершенно невозможным.
– Сам я видел, – добавил Гостяй. – Мы там были неподалеку, топоры услыхали. Пошли посмотреть. А Травень говорит: беги к своим, Гостяйка, упреди.
– Хотиловичам сказали?
– К ним