Аванс прошлому. Владимир Коломиец
Читать онлайн книгу.
опоздали и передачу записали без нас.
И хотя опоздание произошло не по нашей вине, мы находились в самом подавленном настроении духа. Впрочем, надо сказать, и я чувствовал себя не особенно в (духе) настроении.
Ведь мы готовились – и все сорвалось.
Но распорядитель на телевидении, выслушав объяснения наших руководителей, успокоил нас и заявил, что в следующий раз нас обязательно задействуют. И направил нас в столовую.
Когда мы пришли, попали сразу в большой светлый зал, отделанный резным деревом. В зале людей было мало, это были участники данной передачи из других районов. Произошло легкое замешательство, конечно, больше с нашей стороны. Мы должны были сами представляться… Нас попросили сесть. Разговор неминуемо зашел об утреннем происшествии, но, продержавшись минут пять, истощился, и мы сидели молча и глядели друг на друга, тяготясь нашим молчанием.
К счастью, скоро в столовую вошел Гамзатов в сопровождении нескольких человек. Увидев нас, он удивленно закусил нижнюю губу, и брови высоко поднялись. Нас представили. По лицу поэта я догадался, что о случившемся с нами ему известно.
– Не переживайте! – по-простецки обратился он к нам, пожав руку заведующему отделом культуры.
– Я за вас отстрелялся. Чуть больше положенного пришлось посидеть перед объективом, но ничего – выдержал.
– Тогда с нас магарыч! – шутливо сказал наш зав. отделом культуры и поставил на стол объемную канистру замечательного дагестанского вина.
После обеда, во время которого мы радушно разговорили Гамзатова, беседа продолжалась. Поэт, философ, сын Гамзата Цадасы, балагур-рассказчик – он захватил нас своим вниманием.
Мы слушали его, как говорится, раскрыв рот. Не верилось, что Расул Гамзатов – удачливый, везучий, обласканный Сталиным, собеседник Шолохова, друг Твардовского, Фадеева, Симонова, живой классик – сидит рядом.
Родился он в высокогорном ауле отца – Цада. Это маленькое селение стало потом связано со всем миром.
– Отсюда широко и далеко видно, – шутя и улыбаясь, рассказывал поэт. – При жизни отца здесь побывало много известных гостей, писателей, деятелей культуры, и уже ко мне приезжали не менее известные. К отцу приезжали Николай Тихонов, Владимир Луговской.
В одиннадцать лет я читал им свои стихи. А они читали свои стихи отцу. Это они открыли отца всему свету. Позже приютили меня в Москве.
Гамзатов рассказывал, а мы, затаив дыхание, слушали.
– Меня часто спрашивают, сильно ли было влияние отца, – продолжал он. – Как тут ответить? Я считаю Гамзата Цадасу великим поэтом, но стихотворцем я стал, когда самостоятельно, без его влияния серьезно занялся поэзией. В 1945 г., после войны, я приехал в Москву и поступил в Литературный институт.
– Иногда говорят, что вас, дескать, поэтом сделали переводчики, – задал кто-то вопрос.
– Что же, я рад, пусть будет так. Правда, я об этом не думаю. Хотя почти все мои переводчики это мои сокурсники по институту, и мы дружили с тех послевоенных