– Что сказали боги? – было первое, что услышал жрец, едва ступил под сень Большого шатра.

      Таатир вар-Акос возлежал на ложе из мягких матрасов в окружении четырёх обнажённых наложниц. Его могучий торс блестел от саминового11 масла, которым юная дева покрывала своего господина. Одна девушка периодически подливала вина в кубок, а другая кормила Таатира фруктами. Четвертая, склонившись к его чреслам, неистово ублажала воина.

      Не спросив дозволения сесть, старик тяжко опустился на подушки, исполняющие роль кресел, и утёр выступивший пот. С каждым новым ритуалом становилось всё труднее достучаться до древних богов, словно те куда-то отдалялись или что ещё хуже теряли и без того скудные остатки сил.

      – Я задал вопрос, червь! – в глазах Таатира полыхнуло белое пламя.

      С тех пор как жрецы древних отыскали С’айхиис и вручили его потомку Тхереса Магоубийцы, коего сами же и выпестовали, белое пламя в его глазах не угасало ни на миг. Своего рода побочный эффект от близости могучего артефакта денно и нощно носимого воином на поясе. И хотя жрец к нему уже привык, всё равно вздрагивал, когда Таатир проявлял гнев. Старику казалось, будто белый свет вот-вот выйдет из-под контроля и затопит собою весь мир.

      – Боги поведали мне истину, – заученной фразой ответил жрец. – Ибо только им открыты пути…

      – Оставь эти бредни, – начал раздражаться воин, – их я слышал не раз. Отвечай, что ждёт меня за перевалом и почему пограничная крепость взорвана? – Таатир отмахнулся от попытавшейся наполнить кубок женщины, и та едва не выронила кувшин.

      – Могучая сила разрушила крепость. Настолько могучая, что сути её не смогли разобрать даже боги, – на этих словах жрец дёрнул щекой. Уж кто-кто, а он-то знал, почему древние не смогли распознать силы, что разнесла Заат-Гир по камешку. Менка, Суолан и Хелна растеряли былую мощь и стали подобны