Дочери Дагестана. Булач Гаджиев
Читать онлайн книгу.
я бит судьбой сурово,
Беды шли со всех сторон,
Ты пришла – и мукой новой
Я, страдалец, уязвлен…
Дразнишь ты жемчужной кожей,
Гордой поступью своей…
О неладный свет! О боже!
Эта мука всех страшней!
Вижу стан великолепный —
И немею, задрожав,
Взор твой встречу я – и слепну,
Словно солнце увидав.
С чем сравню я это тело?
Как убога наша речь…
И пылинка б не посмела
Лечь на белый мрамор плеч.
Лоб твой зеркала яснее,
Гладок, нежен, как атлас,
Словно буквы нун, чернеют
Брови с яхонтами глаз.
Всех жемчужин мира краше
Подбородок твой литой.
Как серебряные чаши,
Груди, скрытые фатой.
Сладки звуки милой речи,
Как стихи, поют слова,
О тебе летит далече
Восхищенная молва.
И любуюсь я, тоскую
И не в силах я понять:
Неужель тебя, такую,
Родила простая мать?
До кончины не расстанусь
Я с мечтою о тебе,
Хоть судьба и не свела нас—
Благодарен я судьбе.
Ты уходишь, дорогая,
Ждет тебя далекий путь.
Об одном прошу тебя я:
Не забудь… О не забудь![15]
Эту песню без устали мог повторять Тажутдин Чанка.
В 1974 года самым старым жителем аула Балахани Унцукульского района считался 100-летний Гаджи-Магомед Мирзоев. Я к нему заходил в сопровождении местных педагогов. Когда речь зашла о женской красоте, дед встрепенулся и сказал: «Я знал Айшат Араканскую. Она приходила на мою свадьбу с братом Ахмедом. Айшат я запомнил стройной, среднего роста. Танцевала красиво, не хуже, чем пела. Я, как жених, сидел за столом и думал: вот бы мне такую жену, как Айшат. Лучше бы не приходила в Балахани. Она светилась, как солнечный луч. Я не поэт, а то бы подобрал слова, достойные ее красоты. Два дня шла свадьба, два дня я ее видел, а запомнил на всю жизнь…»
Но вернемся к поэту и поэтессе.
Не бывает любви без страданий. Находились люди, исподтишка бросавшие на них злобные взгляды. Но по другой причине Айшат и Тажутдину не пришлось сойтись. А по какой, ни близкие, ни знающие ее мне не могли точно сказать. Так, туманные намеки, а настоящая причина осталась для нас тайной.
Стоит рассказать об отношении сельчан к своей поэтессе. Муж никогда не запрещал Айшат выступать перед публикой, жители же с восторгом принимали ее пение.
Когда в село приезжал царский чиновник, генерал, наиб округа или какая-нибудь другая знаменитость, Айшат по просьбе бегаула и стариков выступала с песнями, импровизациями.
…В Гимрах, на родине Шамиля, имелось такое развесистое дерево, что в тени его могли отдыхать все жители аула.
Однажды из Аракани пришли аксакалы и просят: «Мы построили молельню, но
Перевод с аварского Д. Голубкова.