– И что касается вашего височного имплантата. В отчетах техников говорится, что он изрядно потрёпан, – она роется в бумагах одной рукой, – а также на нём присутствуют следы взломов и нелегальных манипуляций. Что вы с ним делали? Передавали слишком большие объёмы информации? Устанавливали неофициальное ПО?

      – Ничего подобного, – ответил он, не поднимая глаз.

      Покосившись на наблюдательное окно, она несколько секунд подождала дальнейших указаний, но их так и не последовало.

      – Ладно, – она берёт в руки планшет. – Чтобы разобраться с историей вашей болезни и вынести заключение, нам необходимо пробежаться по фактам из вашего личного дела, поскольку некоторые события из прошлого могли повлиять на ваше нынешнее состояние, – она открывает файл и в глубине её опустившихся глаз начинают бежать страницы загружающегося текста. – Здесь нет никакой информации о ваших родителях. Предположительно они были нелегальными мигрантами. Верно?

      Он пожал плечами.

      – Вы что-нибудь помните о них?

      Он помотал головой, отводя взгляд куда-то в сторону.

      – Понятно. Зато у нас есть файл на вашего опекуна…

      Она открывает его досье и медленно, пальцем по воздуху, прокручивает доступную информацию.

      – Подозрительный старик. И очень странный выбор протезов, – она задерживается на биометрическом изображении аугментаций ног, которые больше напоминают конечности какого-то копытного. – Но долго вы с ним не прожили, он умер… О нём у вас остались какие-нибудь воспоминания?

      – Только то, что он был добр ко мне, – он поднял на неё глаза, скрытые за линией тени.

      – Вы видели его смерть?

      – Нет, – мрачно ответил он. – Ко мне пришли какие-то люди, сказали, что его больше нет и забрали меня.

      Немного помедлив, она возвращается к планшету.

      – После этого вы попали в приют фонда «Капаней». Верно?

      Он кивнул.

      – Там были зафиксированы акты жестокости с вашей стороны. Можете пояснить?

      Он задумался на некоторое время.

      – Дети в приюте были жестоки ко мне, – пробормотал он и помолчал ещё немного. – Помню, когда я только попал туда, и меня привели к остальным, все сгрудились вокруг и стали разглядывать меня из-за аномалии, – он провел пальцами у глаз.

      – Да, флюоресценция зрачков и радужки. Об этом есть в вашем деле – очень редкое генетическое отклонение. – она отматывает немного назад. – Это служило причиной конфликтов?

      – Да. Они обзывали меня уродом… до тех пор, пока я не понял, что могу давать им отпор…

      – Вы сломали мальчику спину…

      – Точно, – он словно разглядывал