– Пульс замедлен, но нарастает, – присев возле нас на колени, отметил Виктор. Его пальцы нащупали биение в запястье Емельяна, и результат оставил дока удовлетворенным, – температура некритична. Думаю, дальше ты справишься сам. Если я понадоблюсь, сразу зови.

      – Конечно, спасибо, Виктор, – поблагодарил я, не поворачиваясь, а док, похлопав меня по плечу, удалился, не забыв прикрыть за собой дверь.

      – О-о-ох… – проскулил Лебедев, когда я уложил его обратно в постель.

      – Ты в порядке?

      – В горле першит, дай воды, – прохрипел он и чуть приподнялся, подоткнув под спину подушку.

      – Держи, – я протянул стакан и разместился на краю, сохраняя между нами расстояние. – Долго ты…

      – Нет, – оборвал Лебедев, будто уловил виноватые нотки в моем голосе. Я все еще чувствовал легкую дрожь – отголосок его собственной, но отчасти и моей.

      – Хорошо, – я улыбнулся и провел рукой по обратной стороне его ладони. Уже заметно теплее. – Ложись. Нужно отдыхать, чтобы процесс адаптации прошел быстрее, а я пойду.

      – Спокойной ночи, Кир, – после короткого промедления ответил Емельян, и мне показалось, будто он планировал сказать что-то совсем иное, но передумал в последний момент. Выпытывать я не стал.

      – И тебе, – пожелал я в обратку и проскользнул в дверь, бесшумно затворив ее за собой.

      Ощущение недомолвки кружило вокруг меня, как назойливый москит. Мы с Емельяном оба словно топтались возле черты, которая тонкой линией разделяла нас и определяла текущий статус наших отношений. Мы не были друзьями. Едва знакомые друг с другом полу-люди. Но и назвать нас чужими язык не поворачивался. С нашей-то связью, с тем, что теперь нас объединяло. Сплетенные одной кровью, одной тайной жизни и, возможно, одним будущим.