Сергей Борисович устало снял очки и бросил их на стол. Они упали золотыми дужками вверх, словно жук, поднявший свои лапки и застывший в недоумении, не в силах перевернуться. Сергей Борисович зажмурился и с силой размял лицо. Основаниями ладоней подвигал кожу на лбу, вверх-вниз, как будто желая стереть мысли, которые выбрались на поверхность из глубоких чертогов мозга. Захлопнул крышку ноутбука и поднялся из-за стола.

      С наслаждением потянулся. Покрутил головой. Шея болела нещадно, а когда он поворачивал голову влево, то еще и поскрипывала, словно заржавелая велосипедная цепь, которую надо бы срочно смазать. В последнее время он много работал за компьютером: у аспирантов скоро предзащита, да и свои научные статьи он предпочитал сдавать, не дожидаясь «мертвой линии», которую он про себя называл «мертвой петлей». При слове дедлайн перед его глазами появлялся детский рисунок виселицы, на которой в образе человечка-головонога болтался он, профессор всея Руси.

      Он помассировал шею и подошел к огромному, во всю стену, окну. Кабинет располагался на втором этаже особняка, и из него открывался просторный вид на дальние поля. Весна в этом году была ранняя, и апрельское солнце уже согрело землю. На поле мирно паслась маленькая рыжая лошадка.

      Сергей Борисович перевел взгляд на березовую рощу, зеленеющую молодой листвой, и двор с аккуратно подстриженными кустарниками, альпийской горкой, на которой пурпурным нарядом хвасталась примула, и с парой белых скамеек. Контуры скамеек и альпийской горки размывались в глазах Сергея Борисовича, словно их присыпали пудрой. Еще ближе, на поверхности стекла, он увидел свое совсем расплывчатое отражение: высокая худощавая фигура, темные волосы с проседью. Кашемировый свитер модного в этом сезоне темно-синего оттенка в отражении потерял свою синь, растекся бледным пятном по стеклу и слился с облачными пятнами над полями.

      Свитера покупала жена. Она следила за внешним видом Сергея Борисовича. И за своим. Женственная фигура, медные волосы, безупречный маникюр. Богиня Диана, да и только. «Ноблесс оближ»3, – сказала она ему однажды, давным-давно, когда он, заработавшись над докторской, совсем выпал из реальности и забыл, что они собирались в магазин. В бути́к, точнее говоря. Жена, в умопомрачительной шляпе с широкими полями, в сапогах на каблуке сантиметров десяти, не меньше («Маленький каблук не комильфо»), и в длинном пальто песочного цвета, возникла перед ним, как царевна Лебедь из пучины морской. Он недоуменно воззрился на нее. Потом, все вспомнив, нехотя встал из-за стола и попытался