Квадрат. Евгения Палетте
Читать онлайн книгу.
Руппса в свое время женился на ней, взяв без приданого, была благодарна ему всю жизнь.
Выросший в семье рабочего, отец Руппса в семнадцать лет ушел к латышским стрелкам. А в восемнадцать, в 1918-м, уже участвовал в подавлении левоэсеровского мятежа.
Несмотря на то, что в Латвии освобождение крестьян от крепостной зависимости произошло на сорок лет раньше, чем в России (1819 г.), крестьяне были освобождены без земли. И, чтобы прокормиться, надо было опять идти в кабалу к землевладельцу. Это были настоящие сельские пролетарии. И это же и было причиной того, что уже в XIX веке латыши были сильно пролетаризованы, по сравнению с другими народами царской России. Бедность, бесправие, разобщенность (в царской России Латвия входила в состав трех разных губерний – Латгалия была в составе Витебской области) сопровождали жизни и судьбы ни одного поколенья. Объединение страны стало возможно только после 1917 года. Тяжелый, подневольный физический труд в течение семи столетий, расправы и самосуд со стороны хозяев не могли не сказаться на формировании характера – закрытого, немногословного, терпеливого, «себе на уме».
А «на уме» у многих и многих поколений латышей было создание своего национального, независимого государства, во главе которого стояли бы люди своего рода-племени, понимающие нужды народа и ответственные за жизнь страны. В течение всей латышской истории не было не только своего государства, но и своей аристократии, каковой были немцы, когда-то завоевавшие эти земли. Не было своей латышской интеллигенции, традиционной носительницы народного самосознания. О людях, о нации просто некому было думать. Но – развивался родной язык, создавалось устное народное творчество, очень распространена в стране была грамотность. А латышские «дайны» удивляют и восхищают своим удивительным аскетическим тактом. В них всё – и горе и радость, и горечь утраты, и социум, и летняя страда, и любовь, и надежда. Латыши не создавали «плачи». Они создавали «дайны».
Завоеванные в XIII веке Орденом меченосцев, потом Ливонским орденом, латыши на долгие столетия попали под власть немецкого языка и немецкого порядка. И хотя самобытность так или иначе развивалась, многие говорили – «Хорошо жить на своей земле и быть гордыми, но сначала надо быть живыми».
Испытывая двойной гнет, социальный и национальный, люди не переставали думать о независимости.
Во время Первой мировой войны, в августе 1915 года, создаются первые латышские стрелковые подразделения, состоящие из добровольцев. Несмотря на то, что Брестский мир (1918 г.) вообще лишил латышей Родины – Латвия отходила Германии (а может быть, именно поэтому), люди встали на путь сопротивления. Они больше не хотели быть бессловесными.
И латышские стрелки были единственной реальной латышской силой.
Состоя в добровольных соединениях, стрелки везде демонстрировали высокую сознательность и боеспособность. И когда немцы захватили Кýрземе (Западную Латвию), сотни тысяч людей ушли от оккупантов. В том числе многие крестьяне, бросившие свои хозяйства – чего, как правило, при любой оккупации не бывает, Крестьянин сидит на своем добре до последнего. Но