– Это бесполезно, – сказал изможденный старший садовник, которого Баргас назначил главой поисковой группы. – Выступы мы проверили. Там ничего нет. Значит, она упала в воду. А тут глубина под сто метров. И подводные пещеры. Водолазы нужны.

      – Пещеры? – вклинился Дарио.

      – Да. Сеть карстовых проходов. Они тянутся почти под всем островом. Если ее труп унесло туда – мы ее никогда не найдем.

      – Ясно, – Баргас встал с походного стула. – Основная группа сейчас сворачивается. Остаются только дежурные. Оставьте им приборы ночного видения. Утром начнем снова. Будем прочесывать берег дальше. Если повезет, ее вынесет течением в бухту.

      Усталые садовники, охранники и повара стали сворачивать временный поисковый лагерь.

      Была уже глубокая ночь.

      Баргас стоял у самой кромки обрыва, курил и смотрел вниз, где лениво шумел невидимый в темноте прибой.

      – Как удачно получилось, – тихо сказала Алина, встав рядом. – Единственный подозреваемый кончает жизнь самоубийством. Не выдержав мук совести. Вы же эту версию собираетесь полиции озвучивать? Нож есть, приглашение есть, свидетели есть. А теперь и муки совести есть. Все улики налицо, подозреваемый ничего уже не скажет. Дело закрыто.

      – Если вы хотите что-то сказать, говорите прямо, – сказал Баргас. – Не терплю эти ваши бабские намеки.

      – Как скажете. Буду без намеков. Я одного не понимаю. Ну, трахнули красивую девочку. Довели ее своими интригами, что она сама ноги раздвинула. Ладно. Это я с натягом могу понять. В конце концов вы все яйцами думаете. Понаставили камер в своем кабинете и сняли во всех подробностях и в разных ракурсах, как вы ее ебете. Тоже нормально. Порнуху с онанизмом еще никто не отменял. Будете пересматривать на пенсии и вспоминать, как хорошо было вашему толстому и кривому. Но вот чего я не могу понять – так это зачем было посылать эти съемки ее матери? Неужели было не понятно, чем это закончится. Вы хотели посмеяться? Еще больше унизить? Или что? Говорю прямо, лично мне ничего кроме статьи «Доведение до самоубийства» в голову не приходит. А вам?

      – Не несите бред, – поморщился Баргас. – Я никому ничего не посылал.

      – А кто?

      – Да никто. Если вы думаете, что я каждой мокрощелке буду что-то объяснять, то сильно ошибаетесь. Просто не приставайте к большим дядям. И тогда большие дяди, возможно, не будут приставать к вам.

      – А если большие дяди уже настолько обнаглели, что перестали видеть берега? Почему вы никого не пустили в спальню хозяина, а оставили у порога? Вы не хотели, чтобы кто-то видел его тело? Из-за чего? Из-за выжженных знаков у него на груди?

      Баргас двигался слишком быстро для своей комплекции. Он молнией метнулся к ней, схватил за волосы и дернул к краю обрыва.

      – Послушайте, вы, маленькая, жирненькая дрянь. Вы даже не представляете, куда суете свой вздернутый носик. Каким людям переходите дорогу. Настоятельно советую прекратить играть в детектива. Иначе…

      Сердце бешено заходилось в панике. Одна нога висела над пропастью. Вторая дрожала, едва опираясь на выступ, с которого катились