А вечером состоялась демонстрация на сцене первого сшитого мною фрака. Ну почти только одной мной. Ведь я тоже много сделала, чтобы он появился на Заславском.

      – Лорд Гринворд, что с вами?

      – Леди Риана, я болен!

      – Ах, лорд Гринворд, насколько серьезен ваш недуг?!

      – Леди Риана, он разбил мне сердце! Парализовал душу, атрофировал мозги.

      Бум-с! И лорд Гринворд припадает на колено, одной рукой держась за сердце, а вторую протягивая леди Риане. Я вздрагиваю, вспоминая, как в прошлый раз Заславского прихватил радикулит и пришлось вызывать «Скорую помощь».

      – «Я старый солдат и не знаю слов любви»…

      Фраза из другого спектакля – Брэндона Томаса «Тетка Чарлея».

      О! Только этого не хватало! Заславский снова забыл текст и занялся самодеятельностью. Привычка цитировать фразы из известных кинофильмов и спектаклей скоро выйдет ему боком. Режиссер его убьет. Нет, скорее, уволит, что грозился сделать пару дней назад. И кому будет нужен шестидесятилетний артист, умеющий только паясничать на сцене? Мне искренне жаль Заславского, хоть артист он средний, но человек-то хороший.

      – Катерина, вот ты где…

      Ко мне за кулисы подплыла Ванда Вольфовна с неизменной сигаретой в зубах. Сигарета ненастоящая, эрзац, моя руководительница и по совместительству главная костюмерша театра в который раз бросала курить.

      – «Я старый солдат и не знаю слов любви»…

      Его что, заклинило?!

      – Старый дурак, – ехидно бросила Заславскому на сцену Ванда Вольфовна и улыбнулась. Сигарета при этом грозила вывалиться, но чудом удержалась в ее желтых зубах.

      – Старый дурак, – повторил за ней Заславский и повернулся в нашу сторону.

      Ванда Вольфовна знала реплики наизусть. Ее покойный муж, которого я в живых не застала, подрабатывал написанием сценариев. И этот спектакль о неземной любви старого лорда и пожилой леди сочинил именно он.

      – Я старый дурак, – ехидничала Ванда Вольфовна, оттягивая подсказку.

      – Я старый дурак, – покорно повторил Заславский, понимая, что угодил в ловушку.

      – «И готов бросить к вашим очаровательным ножкам весь мир», – процитировала, смягчаясь, Ванда.

      – Я готов забросить весь мир…

      Заславский в своем репертуаре! Опустил пару слов, и фраза приобрела совершенно иной смысл.

      – Ноблесс оближ, леди Риана. Перевожу – благородство обязывает.

      – Вы весьма благородны, лорд Гринворд…

      – Катерина, пойдем!

      – Еще немного, Ванда Вольфовна! Еще чуть-чуть, – прошу я.

      Нет, не из-за Заславского, безбожно перевирающего дальше текст, я хотела задержаться за кулисами. Тот, на кого я время от времени поглядывала, сидел в первом ряду зрительного зала и не сводил со сцены глаз. Серых, стальных, пронзительных. По большому счету, этого парня красавцем назвать можно было с большой натяжкой. Но что-то особенное и демоническое в нем явно присутствовало. Я заметила, что приходил он третий вечер подряд и неотрывно смотрел на актеров. Завзятый театрал? Вряд ли. Нормальный человек не пойдет третий раз на одну и ту же дурацкую постановку. Тем более что перед Новым годом полно премьер! Ох, извините меня, Ванда Вольфовна, но ваш муж шедевры явно не писал. Парень влюбился? Но в кого? В леди Риану? Ей тоже под шестьдесят. Ну не в Заславского же, в самом деле! Хотя между репликами леди Рианы и лорда Гринворда, появлялась смазливая горничная. Но я в третий раз внимательно наблюдала за реакцией сероглазого парня. Нет, не ради нее он здесь сидел.

      – Катерина, пош-ш-ш-ли, – зашипела позади меня Ванда Вольфовна и потянула за блузку.

      Я любила торчать за кулисами и наблюдать не за игрой актеров, а за тем, как