Когда так утомляет подданство,

      Что мысли полнятся безумием,

      Когда от сорванного голоса

      Попахивает слабоумием,

      Когда теряешь равновесие

      От долгого, как вечность, голода,

      Когда не кажутся чудесными

      Бескрайние просторы города,

      Ты чаще думаешь о равенстве,

      Чем о прощении и совести,

      И, кажется, дойти до крайности

      Не тяжелей, чем до Ленобласти

      Из Петербурга. Не отчаявшись,

      Нельзя достигнуть просветления.

      И только в двадцать лет состарившись,

      Ты ценишь каждое мгновение.

      Бесспорно, старость окончательна,

      Она не знает отступления,

      Как ты не знаешь, что зачатие

      Есть нечто большее, чем трение.

      Всё потому, что не почувствовал

      Ещё в груди такого жжения,

      Что говорит тебе без устали

      Оставить миру продолжение

      Своих идей и генов. Копится

      Ещё внутри тебя желание

      Не оказаться в одиночестве

      Из-за большого расстояния,

      Не оказаться вдруг непонятым

      В своё последнее мгновение,

      Не оказаться вечным подданным,

      Не оказаться мнимым гением.

      Представьте только тихий городок,

      Укутанный в октябрьскую морось.

      Представьте блеск очищенных дорог

      И нежный, окликающий вас, голос,

      Идущий сзади. В свете фонарей

      Пока что мокрых, кажется, что лучше

      И краше мир. И в крыльях голубей,

      В которых отражаются лишь тучи,

      Вдруг видишь свет влюблённых в небо глаз

      И лёгкую улыбку на манящих

      Больших