Очнувшись в холодной, но сухой каменной нише, Эйден не мог бы сказать – сколько прошло времени, где он сейчас находится и как сюда попал. Но был точно уверен, что ещё жив. Покойник не мог испытывать такой боли. Со сдавленным стоном разогнув окоченевшие ноги – он огляделся, протирая слезящиеся, будто забитые горячим песком глаза. Небольшая пещера из светло-серого известняка, как природная слуховая трубка, собирала и усиливала все звуки, раздающиеся снаружи. Ливень продолжался, зеленовато-коричневые пряди мха и гибких корней, прикрывающие узкий вход, напоминали мокрые волосы. Оставшиеся на иссушенном черепе. Эйден мотнул головой, пытаясь избавиться от мрачных ассоциаций. Опираясь рукой о гладкую, вероятно выточенную потоками воды стену, медленно встал. Ноющие колени подрагивали. Обнаружив здесь же, на каменистой земле, свой посох – улыбнулся, как старому знакомому. И тут же вспомнил про шлем, которого нигде не было видно. Глубоко вздохнув по поводу серьезной утраты – сильно закашлялся. Боль в груди и распухшем горле напомнили, что необходимо хотя бы попытаться развести огонь, согреться и высушить вещи. Обследовав продолговатую, узкую пещеру удалось собрать скромную кучку веток и разного полуистлевшего мусора, нанесённого ветром. Моток бересты, предусмотрительно взятый про запас и теперь разложенный в каменной нише, постепенно подсыхал.

      Было довольно тепло. Красно-оранжевые лепестки пламени переплетались и вздрагивали, неспешно поглаживая друг друга. Плавные линии известняковых стен ловили теплые отсветы, возвращая назад хорошую долю принятого жара. Белёсый дымок, заметный лишь под сводчатым потолком, медленной струйкой вытекал наружу. Словом –