Далёкое близкое. Лидия Сергеева
Читать онлайн книгу.
ни мама, ни отец к хлебу не притронулась, я тоже отложила свою порцию в сторону. В доме воцарилась гнетущая тишина. Через какое – то время папа, вместо того, чтобы прочитать мне нотацию, предложил прогуляться. Мы с ним вышли из дома и направились на соседнюю улицу. И хотя за всё это время не было сказано ни слова, я сразу поняла, к кому мы шли. Шли мы к тёте Нюре, той самой нищенке, которой вместо куска хлеба я, как взрослая, бросила фразу «бог подаст». Жила она вместе с тремя детьми в хлипкой хибарке, наполовину ушедшей в землю. Мы вошли, и папа, поставив меня перед собой, сказал, что мы пришли поздравить всех с Новым годом. Вытащив из – за пазухи свёрток, протянул его тёте Нюре.
Хозяйка, изменившись в лице, молча приняла свёрток, открыла его и горько заплакала. Папа подтолкнул меня, и я, бросившись к ней, сквозь слёзы смогла произнести только короткую фразу: «Простите меня, тётя Нюра!» Конечно, меня простили! И она, и папа…
Потом, осмысливая случившееся, я полагала, что отец поступил так потому, что соседка наша была вдовой не вернувшегося с войны солдата. И только много лет спустя поняла, что по – другому он поступить не мог ни по отношению к ней, ни по отношению к кому – либо другому. Он был милосердным ко всем, кто в этом нуждался, потому что в детстве сам испытал горечь сиротства, голода, нищеты, несправедливости. Милосердным ко всем, в том числе и к нам, его детям. Жалея, оберегая нас, он никогда не рассказывал о том, что пришлось ему пережить. Узнали мы об этом только став взрослыми. Уже от мамы.
Пришла пора, когда она посчитала возможным рассказать о том, что знала от отца. То, что я услышала, потрясло. Известные исторические события словно бы сошли с беспристрастной страницы учебника истории и ожили в образах отца, его родителей, братьев и сестёр. Рассказ мамы в новом варианте дополнила тётя – к тому времени единственная оставшаяся в живых сестра моего отца. В те трагические для семьи дни она была совсем маленькой, поэтому её воспоминания были эпизодичны, память ребёнка сохранила не сами события, а ощущения тех событий и чувства ребёнка, обиженного холодом, голодом, сиротством. Вспомнились редкие рассказы отца о раннем детстве, о жизни в родительском доме, о войне. И вот недостающие звенья, дополняя ранее известные факты, сложились в моем сознании в целостную картину. Я так отчётливо вижу многие эпизоды, как будто бы жила в том времени, как будто бы вспоминаю то, что было
со мной. Что это? Генетическая память или запоздалое желание отдать дань памяти тем, чья кровь течёт в моих жилах? И первым в этом ряду стоит мой отец. Таким увидела его я, такими увидела события,
в водовороте которых суждено было ему жить и выжить.
I
Стоял январь тысяча девятьсот сорок третьего года. За окном во всём своем великолепии властвовала зима. Сквозь стёкла, затянутые затейливыми морозными узорами, наперекор всему, пробивался слегка притемненный солнечный свет, которому пока ещё не удалось растопить причудливую вязь, скрывавшую от людских глаз красоту солнечного зимнего дня. Лишь некоторым счастливчикам разрешалось покинуть помещение и воочию убедиться,