Капитан Михалис открыл окно и выбросил окурок. Красной звездочкой влетел он в горшок с бархатцами и, коснувшись влажной земли, угас.

      Капитан встал с помрачневшим лицом. Бей тоже вскочил на ноги.

      – Капитан Михалис, я не хочу, чтобы ты ушел из моего дома с обидой на сердце. Не забывай, мы побратимы.

      – Я помню. Если б не это, один из нас давно уже не жил бы на свете!

      В голове его молнией пронесся тот вечер на хуторе, под оливой. Вспомнился ужин, старое вино, глубокий сон на шелковых простынях…

      Михалис взял бутыль, налил себе рюмку и выпил, опять налил и опять выпил… Только после этого снова уселся на диван.

      – Позвал бы, что ли, какого-нибудь своего карлика или шута! – пробормотал он. – Пусть попрыгает, поиграет на бубне, споет амане[20], а то я с ума сойду!

      Нури-бей обрадовался. Слава Аллаху, Михалис, будь он неладен, кажется, сменил гнев на милость! Что там ни говори, ракия – великая вещь!

      И ему захотелось сделать для побратима что-то особенное, необычайное, в знак братской дружбы и любви. Чем бы успокоить, отогреть, хоть ненадолго, это окаменелое сердце? Мысленно бей обшарил в доме каждый уголок, выискивая подарок названому брату. Старые золотые побрякушки в шкатулках, серебряное оружие на стенах, сукно и шелк, кладовые, полные всевозможного добра, – что выбрать? И вдруг мысль полетела к покоям с зарешеченными окнами – там его самая большая драгоценность. Улыбнувшись, бей обратился к гостю:

      – Для тебя, названый брат мой, я сделаю сегодня то, чего ни один турок никогда ни для кого не сделает, разве что для кровного брата.

      Капитан Михалис в упор взглянул на хозяина, но ничего не сказал и опять наполнил рюмку.

      Нури поднялся, подошел к низкой двери, ведущей на женскую половину.

      – Мария! – крикнул он.

      По лестнице тотчас скатилась старуха арапка: лицо в морщинах, беззубая, скрюченная, как сладкий рожок, на шее мотается золотой крестик.

      – Скажи госпоже, пускай возьмет бузуки и спустится к нам!

      Арапка с ужасом посмотрела на хозяина.

      Нури-бей рявкнул:

      – Шевелись!

      Арапка исчезла.

      Капитан Михалис поставил рюмку, которую уже поднес было к губам, и сердито повернулся к Нури-бею.

      – Ты в своем уме?

      – Только для тебя, побратим. Я тебе доверяю!

      – Ни к чему это. И тебя осудят, и твою