Автор статьи проблематизирует язык донорства, ставший общеупотребительным для описания практик передачи женских половых клеток в текстах законов, профессиональных этических рекомендациях, в обиходной речи врачей и пациентов. Передача половых клеток от одного человека к другому сравнивается с трансплантацией соматических клеток и тканей. Развитие трансплантологии и репродуктивной медицины требовало и продолжает требовать обеспечение потока биологических материалов от здоровых людей, не имеющих в самой процедуре трансплантации органов (или оплодотворении половых клеток и имплантации эмбриона) очевидного интереса, к больным, нуждающимся в лечении («терапии бесплодия»). Язык дара, солидарности, альтруизма стал тем клеем, который собрал эти кирпичики, позволяя, с одной стороны, легитимировать в глазах общества практики обмена человеческим биологическим материалом, и, с другой, уберечь последний от выпадения в область профанного, овеществленного, безличного, – процесса, которому сопротивляются базовые культурные интуиции западного человека. На материалах количественного опроса европейских доноров, нескольких глубинных интервью с донорами в разных странах, а также наблюдениях в московской клинике репродукции в 2010—2011 г., мы показываем спектр значений, которые женщины-доноры придают своим действиям: от эмпатии и решения психологических проблем до зарабатывания денег. Анализ этих мотиваций вкупе с анализом законодательства (главным образом российского и британского) и этических рекомендаций врачей позволяет увидеть, что практики донорства производятся силовыми полями, которые сильно отличаются в разных национальных контекстах.
