Для политики стран глобального севера, даже тех, которые находятся на границах этой условной империи условного благополучия, главным вызовом остается старение населения. Неизбежное снижение способности пожилого человека принимать и реализовывать ключевые жизненные решения в сочетании с увеличением продолжительности жизни ставит под сомнение достаточность декларируемой на государственном уровне стратегии активного старения. При этом острее встает задача выработать долговременную политику, которая бы могла обеспечить разнообразие подходов к организации заботы о пожилых [Leitner 2003]. Опыт стран и территорий, которые эксперты полагают успешными в этой области (например, Нидерланды, Дания и ряд земель Германии), убеждает в том, что ключ к успеху – поддержка широкого спектра служб, доступных клиентам с разным уровнем доходов [Roit 2010]. Проведенные в последнее десятилетие реформы пенсионного обеспечения должны были, по мысли политиков ЕС, решить указанную задачу и в странах ЦВЕ – за счет поощрения долговременных накоплений и децентрализации служб заботы о пожилых [Bettio, Veraschchagina 2012]. Однако опыт Чехии, страны, которая последовательно реализует рекомендации ЕС в части социальной сферы, убеждает, что в этих реформах, инспирированных напрямую Евросоюзом, существуют многообразные пробелы, как идейного, так и институционального происхождения.
