После того случая отец увез меня в Америку, и вскоре там меня научили, как можно перестать различать грань между реальным и нереальным. Все слилось. Все краски мира в один воздушный шар, и, казалось, лопнет он – и весь мир погрузится в чёрно-белое кино. Смех над тем, что не имеет смысла, смех постоянно, смех! И словно ты поднимаешься в гору, высокую, огромную гору. У этой горы есть имя, и имя её Вина. Руки болтаются по бокам, а ноги, словно пластилиновые, сами идут, и глазам давно все равно.
