7

      Несколько дней я не вижу рори, но в четверг снова сажусь рядом с ним в автобусе.

      – Привет, – говорит он. – У меня осталась твоя вещица.

      Он оттягивает воротник рубашки и вытаскивает длинный коричневый шнурок, который прикрепил к моему кварцу.

      – Спасибо, – говорю я, когда он опускает камень мне в ладонь.

      Меня немного смущает, что он до сих пор хранит тепло его тела.

      – Тебе нравятся всякие украшения, не так ли?

      Вопрос довольно невинный, но то, как я его задаю, кажется странным и неловким.

      – Ага, – отвечает он вполне беззаботно. – Нравятся…

      Он вытягивает руки и показывает свои свежепокрашенные ногти. Теперь они аквамаринового цвета.

      – Всякие наряды, – заканчивает он со скромной улыбкой.

      – Не осуждаю тебя, – говорю я, рассматривая его сине-зеленые ногти. – Ну, то есть мне самой не очень нравятся косметика, украшения и все такое, но мне кажется, это потому что… ну, единственная причина, потому что от тебя это как бы ожидают, раз ты девочка, понимаешь? Как будто, когда я это надеваю, то я как бы и должна это носить. А от этого все впечатления портятся.

      Он кивает, глядя на меня так, как если бы я заговорила на языке, который он не слышал с детства.

      – Извини, несу какую-то чепуху. Возможно, это даже не имеет смысла.

      – Нет, имеет, – говорит он совершенно уверенным тоном. – Имеет. Наверное, никто из нас не хочет делать то, что от нас ожидают.

      Мы