Провинциальная «контрреволюция». Белое движение и гражданская война на русском Севере. Людмила Новикова
Читать онлайн книгу.
и крестьянского движения[79], источники свидетельствуют, что положение ссыльных было скорее изолированным от народных масс. Их влияние ссыльных было ограничено почти исключительно представителями интеллигенции и учащихся города Архангельска. Несмотря на то, что из-за сокращения ссылки на Дальний Восток и в Сибирь в связи с русско-японским конфликтом 1904–1905 гг. численность ссыльных в Архангельской губернии резко возросла и уже к 1908 г. приблизилась к 2,5 тыс. человек[80], ссыльные проявляли мало интереса к окружавшей их действительности. На Севере, где не имелось ни многочисленных рабочих, ни малоземельного помещичьего крестьянства, они ощущали себя оторванными от массовой аудитории. Их не привлекал традиционализм местного жизненного уклада и не интересовали региональные планы местной общественности. Как свидетельствуют полицейские донесения, выдержки из перлюстрированных полицией писем и мемуары самих сосланных на Север, колонии ссыльных, разбросанные по губернии, жили замкнуто и были поглощены внутренними партийными спорами, «фракционными расколами», личными склоками и распространенным повсеместно пьянством[81].
В свою очередь, большинство обывателей губернии, судя по сохранившимся донесениям и жалобам, также относились к ссыльным с недоверием и антипатией. Например, крестьяне редко отличали политических ссыльных от уголовных. Они с неприязнью относились к праздному образу жизни ссыльных, получавших нередко весьма значительное пособие от казны, которое могло превышать даже годовое жалованье уездного урядника. Как позже с удовольствием вспоминал один ссыльный рабочий, приехав в ссылку, он «стал… жить “барином” своего рода»[82]. Бывали случаи угроз ссыльным и даже избиения, в частности если они пытались вести агитацию или выступали с «разъяснениями» по поводу русско-японской войны. А в селе Благовещенском Шенкурского уезда едва избежали расправы ссыльные грузинские социал-демократы, которых крестьяне ошибочно приняли за пленных японцев и на которых собирались выместить обиду за поражение русского оружия на Дальнем Востоке[83].
Губернатору, полицейским исправникам и чиновникам по крестьянским делам поступали многочисленные ходатайства от крестьянских обществ и собраний городских обывателей с просьбой переселить ссыльных из их волостей и уездов. Жители жаловались, что ссыльные устраивают грабежи и беспорядки, своими разговорами «смущают молодой класс населения» и что крестьяне боятся уходить на промыслы и оставлять свои семьи и имущество на произвол ссыльных поселенцев[84]. Когда жалобы не помогали, сельские сходы самостоятельно принимали решения ссыльным квартир не давать, а в нескольких случаях сосланные на поселение были посажены крестьянами на пароход или на телеги и насильственно отправлены обратно в Архангельск[85]. Учитывая настороженное отношение к ссыльным со стороны населения и отсутствие у самих ссыльных интереса к не имеющей промышленного
См., например:
ГААО. Ф. 1. Оп. 4. Т. 4. Д. 1165. Л. 44 об. (письмо губернатора И.В. Сосновского в Департамент полиции, сентябрь 1908 г.).
ГААО. Ф. 1. Оп. 4. Т. 5. Д. 1345. Л. 38 (донесение исправника Пинежского уезда губернатору, 3 апреля 1914 г.); ГАРФ. Ф. 102. Оп. 244. Д. 9. Ч. 4 Б. Л. 1 (письмо ссыльной М.И. Бурко из Пинеги, 7 января 1914 г.); Оп. 243. Д. 5. Ч. 4 Б. Л. 1–1 об. (письмо ссыльного Л. Винкова из Лешуконского, 23 января 1913 г.); Д. 9. Ч. 4 Б. Л. 38–38 об. (письмо А. Меньшикова из Пинеги, 3 августа 1913 г.);
См. десятки резолюций волостных и сельских сходов, собраний мещан и органов городского управления, полученных канцелярией архангельского губернатора с апреля 1906 по июль 1908 г.: ГААО. Ф. 1. Оп. 4. Т. 4. Д. 1165.
См. постановления нескольких волостных и сельских сходов в Печорском, Мезенском, Архангельском уездах, июль 1907 – сентябрь 1908 г.: ГААО. Ф. 1. Оп. 4. Т. 4. Д. 1165. Л. 10, 49, 51–51 об., 55–56 об. Архангельские губернаторы также настаивали перед Департаментом полиции на прекращении ссылки, ссылаясь на проблемы с охраной и размещением ссыльных. Хотя ссылка продолжалась, численность ссыльных постепенно уменьшалась по мере отбытия ими сроков наказания и объявления политических амнистий, и к началу Первой мировой войны в губернии оставались лишь единичные ссыльные. См.: ГААО. Ф. 1. Оп. 4. Т. 4. Д. 1165. Л. 19–19 об., 22–22 об., 44–44 об. (журналы губернских совещаний и переписка о размещении ссыльных, январь – сентябрь 1908 г.).