Есения. Сергей Владимирович Доровских
Читать онлайн книгу.
паровоз, так похожий на настоящий, только маленький, пришёлся по душе.
Глядя на дочь, грубые, звериные черты лица Еремея Силуановича распрямились:
– Не сейчас, доченька, я после дел непременно зайду, и мы поиграем. А потом ты пойдёшь спатеньки!
– Хорошо, папочка! А пока я причешу мою куколку!
– Иди, иди!
И, опустив дочь, он направился к кабинету. Лицо Еремея Силуановича вернуло привычную звериную оскомину. Хмуря кустистые брови, он выслушал доклад приказчика. Тот читал его таким дрожащим голосом, словно боялся, что стоящий у окна хозяин со скрещенными на груди руками вот-вот развернётся и сшибёт его крепким ударом в ухо. Такое уже бывало не раз, хотя слуга всего лишь докладывал об убытках и должниках.
– Привели… этого?
– Да, ваше сиятельство. Ловить пришлось, силком тащить.
– Это ничего, правильно. А ну пошли!
Еремей Силуанович шёл, агрессивно стуча грубыми сапогами по полу с украшенной дорогим орнаментом паркетной плиткой. Он любил, чтобы в комнатах было много света, поэтому даже днём постоянно горели свечи. Их огонь бешено колебался от его движения. Приказчик семенил следом, прижав папку к груди одной рукой, и неловко крестясь другой. Они спустились на нижний этаж, дошли по коридору до угла. В полумраке скрипнула дверь:
– А теперь затвори-ка за собой, да поплотнее! – приказал барин.
Приказчик спустился в подвал, с большим трудом и лязгом закрыл массивную железную дверь, и слеповато осмотрелся по сторонам – после комнат со стенами, ярко расписанными золотом на белом фоне, он никак не мог привыкнуть к мраку. Наконец различил силуэты предметов пыточной камеры: посередине была раскалённая жаровня, огонь в которой раздувал угрюмый широкоплечий здоровяк с косматой бородой. Весь угол занимала дыба-ложа – большой стол с плашками-фиксаторами для рук и ног. К ней пристёгнутым лежал, извиваясь, какой-то несчастный в одном исподнем белье. Приказчик, конечно, не раз бывал здесь, и входил в число посвящённых в тайную жизнь хозяина дома, но снова приходил в ужас.
На столике были аккуратно разложены всевозможные щипцы и зажимы, предметы для прижигания раскалённым железом. На полу стояли огромные железные башмаки для сдавливания ног, рядом – коленодробилка и пресс для черепа. По стенам висели кольца с гвоздями на внутренней стороне, капканы, ручная пила с запёкшейся кровью на тупых зубьях. Он в ужасе сглотнул – не раз приказчик видел во сне, как и его за какую-нибудь провинность будут мучить здесь. О том, что в городском особняке столь уважаемого дворянина имеется камера пыток, знали только избранные. И никто, кто попадал сюда как жертва, живым уже не выходил. Потому и приказчик знал, какая судьба ждёт этого несчастного. Его причитания ничего не разбудят в барине:
– Еремей Силуанович, ваше сиятельство, прошу, не надо! Я верну, я всё обязательно верну, и с лихвой! Только отпустите! – верещал тот. И зря: с каждым новым словом лицо Солнцева-Загряжского становилось только суровее, окончательно