Глава 30

      Шиа выглядел счастливым: его полимерный бокс получился крепким и надёжным. Он достачивал края, приделал ручку и зашёл в дом, чтобы показать Лиэре ее подарок. – Глянь, Ли! Здо́рово вышло? Лиэра в это время как раз перебирала семена сассафраса. – Чудно, Ши! Я как раз перебирала семена – можно будет хранить их в таких ёмкостях. – Ну, конечно! Для этого они и сделаны! Не семена, в смысле, а ёмкости. – Шиа смущенно хохотнул. Моя логика как всегда оставляет желать лучшего. – Прекрати, Ши! Ты умный и мудрый лемуриец! Для меня, например, наимудрейший! – Спасибо, родная. – Шиа приобнял жену и прошептал: – ну, так что? Нравится? Лиэра закрыла глаза от удовольствия. – Конечно, любимый. У тебя золотые руки. Внезапно Шиа спохватился и начал куда-то собираться. – Прости, родная, сейчас должен прибежать Лу, мы должны отправиться в горы, чтобы собрать тех ягод, которые тебе так нравятся. Поцелуй за меня Яхве. – Хорошо, когда она проснется. Лиэра протянула мужу поясную сумку. – Возьми – можешь положить туда крепления для цепей. Это удобно, как минимум. – Хорошо, родная. Так и сделаю. Жилье, где теперь обитали Шиа и Лиэра, было высечено в пещере, в расселине скалы над главным плато будущего евразийского материка. На стенах их «дома» висели картины, которые рисовала Лиэра, когда Шиа и Луану были в долгих отлучках на материке. Эти рисунки были чистой импровизацией лемурийки: в них не было и намека на детализацию реальности. Символизм ее живописи был настолько глубок, что Шиа постоянно уговаривал ее организовать публичный показ ее творений. Хотя бы в рамках их общины в селении. На что Лиэра всегда отшучивалась: «Ну какой из меня художник?». Она не воспринимала всерьез свое увлечение живописью, называя это в шутку «бумагомарательством».