Сокровища дьявола. Александр Минченков
Читать онлайн книгу.
Матвей подкрался сзади, бесшумно вскинул ружьё, чтобы приклад приложить к плечу, но тут птица, к его удивлению, замолкла и снялась с дерева, влёт стрелять не стал. И вдруг где-то вдали на противоположном склоне речной долины прозвучал выстрел, за ним сразу второй. «Выходит, в распадке я не один, ещё один охотник, повезло ему – выследил птицу и, возможно, не одну, теперь, если попал, трофею радуется. «Кто ж, интересно, таков?»
Решив удовлетворить своё любопытство, Матвей направился в сторону прозвучавших выстрелов, к имевшемуся в той стороне зимовью. Глянуть, кто там, перекурить с человеком, чай в котелке свежий заварить, побалагурить, а потом уж на обратном пути ещё разок на ток и домой. Шагал, огибая кустарники, обходил деревья, приблизился к предполагаемому месту, вышел на путики, человеческих следов никаких, снега в низине почти нет, тропа и вовсе почти сухая.
То зимовье осиротело, стало заброшенным, хотя угодье богатое, и оно самое близкое от посёлка Артёмовского, другие в большем отдалении и в разных поймах ключей и речушек. Два года идут разговоры меж охотниками, кому отдадут благодатное место, но вопрос почему-то затягивается. Это урочище ключа Гатчинского, положившего своё начало на гольце Синий и впадающего в речку Верхний Аканак. Заявки в зверопромхоз подало несколько человек, один профессионал и двое любителей.
Почему угодье осиротело и оставлено на размышление кому достанется, в этом причина печальная. Трагически погиб его хозяин – Торбеев Михаил Игнатьевич. Промысловик с опытом, а в недавнем прошлом водовозом работал, три года питьевую воду населению развозил. Его транспорт была лошадиная тяга и солидная по размерам бочка, летом она на телеге, зимой – на санях. Заливал ёмкость на водокачке, оборудованной почти в устье Верхнего Аканака – окраина посёлка Артёмовского, – и разъезжал по околоткам. Любая непогода для Торбеева была не помеха. Улицы были расписаны по дням недели, и жители тех дворов загодя выкатывали свои двухсотлитровые бочки за калитку, чтобы затем перетаскать воду в дома. Бочки Торбеев наполнял, опуская рукав, как наполнилась, сразу убирал, и переезжал к следующей частной бочке, и так, пока не опорожнит свою небольшую цистерну.
Водовоза знали и стар и млад, добродушный, приветливый и в то же время задумчивый. И было отчего – прошёл с винтовкой по многим фронтам, остался жив, а вот семьи не стало, виной тому война – завалило жену и деток в развалинах от бомбёжки фашистских стервятников на Орловщине. Вернулся домой в орденах и медалях, глянул на пепелище – не то что дома родного, так всей деревни не стало, слезу смахнул, тряхнул с горя головой и уехал в Сибирь.
Мясо оленя, боровую дичь – глухарей и рябчиков, зайчатину, пушнину – сдавал в норму, вот только хариуса вылавливал помалу. Помехой тому были горные работы золотодобытчиков, мутившие воды Бодайбинки и впадающих в неё речушек. Но хариус рыба шустрая, успевала подняться по руслу от Витима до начала работ драг, гидравлик и старателей. По струйкам проталин бойко и супротив течения устремлялась вверх.
Случалось,