Голубь над Понтом (сборник). Антонин Ладинский
Читать онлайн книгу.
жареной рыбой, подгоревшим оливковым маслом. Со всех сторон спешили члены сената, церемонно приветствовали друг друга и продолжали путь к ипподрому, где они должны были ожидать приглашения во дворец. Некоторые ехали на ослах или на мулах, в сопровождении слуг. Еще с вечера улицы были украшены гирляндами лавра и олив, а земля посыпана древесными опилками. Слышно было в утреннем воздухе, как гремела повозка эпарха.
Маяк строителя Льва еще блистал мутным ночным светом на башне над храмом Богородицы Фары, последний огонь из длинной цепи сигнальных знаков, от столицы до сарацинской границы. Всякий раз, глядя на него, я почему-то представлял себе то волнение, которое охватило город ромеев, когда бесконечная цепь сигнальных огней по берегу моря, с холма на холм, передала в Константинополь известие о находке того древа, на котором был распят Иисус Христос. Какое это было прекрасное торжество! Какие величественные мгновения!
Еще спали в утренней свежести сады и церкви, а в Буколеонском дворце уже начиналась церемониальная суета. Служители гасили лампады и светильники, накрывая огоньки медными колпачками на длинных тростях. Приятно пахло гарью фитилей. У серебряной двери, ведущей во внутренние покои, как всегда, стояли светлоусые варяги, опираясь на свои страшные секиры. Да, сколько раз я видел на полях сражений ужасные раны, нанесенные этим варварским оружием, – отсеченные головы, раскрытые груди, из которых кровь выступала розовыми пузырями. Варвары равнодушно смотрели на нас, позевывая после бессонной ночи.
Ключарь, позвякивая связкой золотых и серебряных ключей, вместе с начальником стражи открывал двери, кивком головы отвечал на приветствия. Евнухи и облачатели-веститоры уже приступали к исполнению своих сложных обязанностей, шептались с озабоченным видом. Одни из них отправились в камору святого Феодора, чтобы взять там жезл Моисея, другие принесли пурпурный скарамангий и положили его, как некое сокровище, на дубовую скамью перед серебряной дверью. Они в трепете косили глаза на своего начальника, ожидая, когда тот тремя установленными церемониалом ударами постучится в святая святых и можно будет приступить к первому облачению автократора ромеев. Уже собрались все, кому надлежит находиться у серебряной двери. Люди, прикрывая рот рукой, переговаривались шепотом, передавали новости. Несколько раз я слышал: «Херсонес… Херсонес… Анна…»
За серебряной дверью послышался утренний мокротный кашель. Наступила тишина.
Ключарь Роман, маленький, заплывший жиром евнух с неприятными глазами, строго оглядывал собравшихся. Увидев меня, он побренчал ключами. К нему тотчас склонился служитель.
– Проводи спафария в камору святого Феодора, – сказал евнух, указывая на меня пальцем.
Служитель поцеловал руку ключаря и подошел ко мне. Вместе с ним мы вошли в лабиринт зал и церквей. В Илиаке и в Хризотриклине, изящнейшей зале с такими же аркадами, как в церкви святого Сергия и Вакха, стояли чины синклита в ожидании