Глаза загораются каким-то веселым огнем, наливаются какой-то уверенностью, силой, стремительностью. Движения, до того плавные и спокойные, становятся стремительные, быстрые, резкие. Голос меняется до неузнаваемости, – тоже как будто становится стремительный и властный. Не подчиниться такому голосу просто невозможно.

      Я сел не потому, что подчинился ее властному голосу. Просто мне захотелось попробовать проверить одну свою собственную идею. Какую? Скажу позднее.

      – Ну, привет в вашей хате, – улыбнулся я уже в машине, которая начала двигаться вперед по улице. И протянул ей по мужски руку, – она за рулем всегда любила так здороваться. – Ты хотела сказать «не бзди», а сказала « не хмурься». Но я тебя понял правильно?

      – Правильно понял. Мне папа по морде дает, когда у меня при нем прорываются такие словечки. А поговорю несколько раз на этом языке, потом сама не замечаю, как они ко мне прилипают и вырываются сами собой. Даже при папе.

      Папа – это особая статья у Ленки. Папа у нее заведует (или как там – командует?) всей милицией города и области. А мама – тоже особая. Судебно-медицинский эксперт. Тоже областного значения. Под этими начальниками все менты и все наши преподаватели «ходили». Потому Ленке всё сходило с рук. А «фокусничать» она умела и любила!

      Машину подарили родители, чинили и заправляли родители, вытаскивали ее из дерьма и лечили тоже родители. Это только из кюветов и разломов ее вытаскивали сотрудники ГАИ, чтобы выслужиться перед родителями. Уж ее-то машина в городе была известна им всем! Ходят легенды, что иногда по приказу папочки по городу на нее объявляли план-перехват, чтобы ее поймать, но ни разу не поймали, – уходила такими переулками, которые даже гаишники не знали. Или разгонялась на дороге до такой скорости, что поймать ее можно было только взглядом, – да и то, прищурившись вслед. Или вот еще такое… Ну как гаишник на машине проедет между двумя стоящими машинами, где расстояние между ними только на мотоцикл хватает? А Ленка ставила свой «жигуль» на два колеса и пролетала, хотя иногда сдирала с этих машин зеркала и краску.

      Билась она на своей машине не раз, и не два. Говорят, что ребер целых у нее нет, один глаз только свет и тень различает. Там что-то со стопой было… Я не слушал, – думаю байки завистников. Потому что машину в восемнадцать-двадцать лет иметь тогда слишком мало кто мог. За то я слушал, что мотор у нее так усилен, что не взрывается только потому, что в специальном