Ограниченная территория. Вероника Васильевна Трифонова
Читать онлайн книгу.Только я и Антон. И синяя манящая бесконечность.
Глава 13
Я уже четыре месяца не видела неба. Иногда оно является мне во снах – тех самых, фантастически-гротескных, с оттенками печальной тоски. И там оно похоже на космос:манящий, таинственный и безжалостно-равнодушный индиговый свет с миллиардами звёздных планет, путь до которых составлял световые годы.
Я думала, что не принимать всё будет просто. Но чем дальше,тем с этим сложнее.
Какое оно сейчас, ноябрьское небо? Иссиня холодное, морозно-стальное? А может, хмурое, укрытое, словно ватой, снежными тучами? Сейчас, в восемь утра, на улице ещё темно. Я вспомнила, как школьницей не хотела просыпаться осенью рано утром. Тяжело было вылезать из теплой уютной постели, осознавая, что через несколько минут выйдешь навстречу темноте и холоду, а иногда и колкому ветру, который норовил обморозить щёки. Помню ненавистный звон жёлтого будильника в форме слона на прикроватном столике – он достался мне то ли от Саши, то ли от Гриши. Кто-то из братьев в своё время умудрился его расколотить, так что вдоль циферблата шла большая, в форме молнии, трещина. Иногда у меня возникал соблазн завершить начатое ими, вот только я знала, что это всё равно бессмысленно.
Помню запах горячих оладий, ворчание уходящего на работу отца и неизменные напутствия мамы: «Катюша, ешь быстрее, а то опоздаешь».
К слову, к первому уроку я за всю учебу в школе опоздала два или три раза. Серьёзно, таких ситуаций я особо не помню. На ум приходит лишь один из них, в третьем классе – тогда я забыла свою работу по труду (поделку «осенний лес» в крышке от картонной коробки). Спешно вернувшись за ней домой, я понеслась на первый урок с расстёгнутой курткой и развязанным шарфом.
Я не могу больше ничего игнорировать. До этого момента мне было легче не думать об этом. Но не теперь, когда всё стало совсем очевидным.
Сегодня мне снились опустевшие зерновые поля. Именно такими в Поздняково они становились в августе, после сбора урожая. Вместо спелых колосьев оставалось лишь жёлтое море соломы. Обычно это вызывало у меня чувство щемящей грусти. Я знала: скоро вслед за ними пожелтеют, загораясь багряными и оранжевыми кострами, и кромки окружающих поля лесов. Осень, воспетая классиками, возможно, по-своему хороша, но у меня, помимо сбора урожая, ассоциировалась лишь с холодом, умиранием природы и началом погружения мира во тьму. Так что из всех времён года я больше любила весну и лето.
Сон снова напомнил о папе. Пробудившись в пять утра от того, что мне стало трудно дышать, я так больше не заснула. От боли в душе меня выкручивало наизнанку. Я думала о том, как отец пережил эту осень. Представляла, как он собирал не слишком богатый из-за прохладного лета урожай, зная, что я больше за ним не приеду. Его пустой, отрешённый вид и слёзы, теряющиеся в отросшей за много недель бороде. То, как он убирает огород, стараясь с каждым взмахом лопаты отвлечься от мыслей, что делает это без нас.
Конечно, я верю, что папу не оставили одного. Этой осенью все приехали ему помогать. Саша, чьё лицо приобрело ещё более серьёзный и мрачный