Армейский stand-up. Триначик. Вадим Сидоров
Читать онлайн книгу.
Я тогда подумал: «Ничего себе земляки», но ошибся. А тезис про «держаться вместе» принял на всякий случай. Как ни странно, но все трое из нас поступили, были раскиданы по разным подразделениям, а вот на распределение в дивизию ПВО, что базировалась в Екате, ехали представляться снова вместе. Правда, реальными друзьями-сослуживцами, напарниками стали совершенно другие люди, в том числе из Азербайджана, Белоруссии, Челябинска…
На абитуре распорядок был приближен к армейскому. Ходили строем, взводами и ротами, только выглядела эта масса народу нелепо. Одеты ребята были кто в чем приехал: в кроссовках, майках, трениках, школьных брюках. Иногда треники сочетались с ботинками, а брюки с кроссовками или кедами. Руководили этим строем курсанты второго и третьего курсов. Они рассказывали всякие ужасы вперемешку с байками, слушать это было интересно, но воспринималось почему-то как зарубежная пропаганда. Веры к пропаганде не было никакой, а настороженность крепла. Чтобы хоть как-то снять эту тревогу, хотелось написать письмо всему миру. Человеку вообще свойственно в непонятной ситуации искать внешнюю опору – помните из школы: «Откуда взялась религия?» А умному человеку это сделать гораздо проще. Благо всегда есть, о чем подумать и что положить на бумагу. Письмо в армии – как чудесный кусок стабильности и покоя. В письме можно было написать много и ничего на восьми листах. Двадцать–тридцать строчек сюрреализма курсантской жизни могут привести в порядок и мысли, и чувства. Написать что-то и отправить – чуть ли не важнее, чем получить и прочитать. Потому и писали много. Всем, кто мог услышать, кто мог ответить. Сейчас информацию из этих писем можно принять за бред. Но если к прочтению отнестись серьезно и покопаться в СЕБЕ ТОМ, можно вспомнить даже, при каких обстоятельствах было написано письмо, собственное состояние, пережить все заново. Это работает всегда, при условии, что и тогда, и сейчас ты был искренен сам с собой.
В казарме во время поступления все крутилось и вертелось, как в барабане лото. Шарик выпал – еще один выбыл. Система-то олимпийская, навылет. Здесь можно было выбыть, даже успешно сдав экзамены, но не оказавшись при этом комсомольцем. Комсомол для поступления, как первый сексуальный опыт для семейной жизни, был просто необходим. Сейчас это странно звучит, но комсомольцем был обязан стать любой добропорядочный гражданин. Иначе нельзя. Так вот, в казарме постоянно съезжали, перемещали, двигали кровати, уносили чье-то белье. Какая-то часть кубрика после очередного экзаменационного дня безвозвратно пустела. Туда перебирались другие люди. Примечательной была одна кровать. Она была двухэтажная. Конечно, не в этом ее уникальность, в казарме все кровати двухэтажные. Изюм был в том, что с обратной стороны верхнего яруса за сетку был прицеплен чертик – маленький, черный, ну типичное каслинское литье. Никто из пацанов, кто спал на этой кровати, не поступил. Мистика…
Особого