С.-Петербург, 9 марта 1844.

      Всего четыре дня как я вернулся из Москвы, моя добрая и дорогая госпожа Виардо, и, пользуясь тем, что Евгений уделил мне немного места в своем письме, напоминаю вам о себе. Moe пребывание в Москве было не из самых приятных, воспаление легких заперло меня в комнате на целых два месяца и т. д., но вот, наконец, я возвратился.

      C большим удовольствием узнал я из «Allgemeine Theater Zeitung»[7], что вы приехали в Вену в добром здравии, и надеюсь, что после отдыха во Франции вы вернетесь к нам в таком же состоянии. Вы вернетесь к нам, не правда ли? Верный вам город Петербург с нетерпением ждет вас, судите же сами, что должны чувствовать ваши близкие, преданные вам люди, ваша старая гвардия. Я всех их вновь повидал, мы беседовали, или, как выражается Пиццо, «злословили на ваш счет». He скажу, что мы вспоминали о множестве вещей, поскольку мы ничего не забыли; но мы доставили себе удовольствие повторить их друг другу. Особенно много я болтал с Пиццо; он благородный, честный малый, искренне привязанный к вам. Я заставил его петь до полной потери голоса все: и последнюю сцену «Ромео», и «Stadt», и «Ya se ha muerto»[8]. Кстати, известно ли вам, что я на вас в обиде: вы ведь так ничего и не спели мне из вашего «Альбома»[9]. A известно ли вам, что в этом альбоме есть замечательные вещи? Например, «Часовня» или же «Мрак и свет», но особенно «Прощайте, ясные дни»; все это проникнуто страстной печалью, мрачной и нежной, заставляющей вас трепетать и плакать; и при этом – какая правдивость выражения! Я имел возможность судить об этом. Пиццо уезжает в Вену 27-го этого месяца, а я остаюсь здесь… Что до моих планов отправиться в путешествие… об этом нечего больше и думать. Через полтора месяца вы будете во Франции; я заранее радуюсь той радости, которую вы испытаете при свидании с вашей матушкой, с вашим ребенком, со всеми вашими добрыми знакомыми, но, если когда-нибудь мысль ваша перенесется на Север, не правда ли, вы не станете опасаться, как это могло быть перед вашей первой поездкой, что не найдете здесь искренних и верных друзей? Должен вам сказать, что вы оставили здесь о себе глубокую память; о вас говорят, вас любят, за исключением м-ль Волковой, вашего заклятого врага, но в утешение спешу сообщить, что ее брат, г-н Каламбур, изволит относиться к вам благосклонно… B Большом театре не осталось ни одного свободного места.

      Лето я проведу в окрестностях Петербурга: буду охотиться