Я живу только летом,

      когда солнце в глазницах.

      Не забудьте об этом,

      чтоб со мной не сродниться.

      Ни случайно-невольно,

      ни с расчётом резонным,

      чтобы не было больно

      Вам закрытье сезона.

      Чтобы Вас не штормило,

      и в порыве безбожном

      всё, что не было / было,

      не назвали Вы ложью.

      Когда осень остудит

      мира облик парадный,

      меня просто не будет,

      чтоб прийти и быть рядом.

      Солнца диск не удержишь

      ни всерьёз, ни играя.

      Все меняют одежды,

      я к зиме умираю.

      То дождь,

      то снег

      в плену у поздней осени

      сменяются над пустошью полей,

      средь серого даря минуты просини…

      Мне все равно.

      Ни легче, ни больней.

      Я – чучело.

      Набор тряпья случайный,

      развешанный по доскам кое-как.

      Безглазым взглядом серый день встречаю,

      вливаясь ночью в общий влажный мрак.

      Любое дуновенье дня приемлю.

      Теряет смысл понятие «протест»:

      я крест свой не несу, он вросший в землю,

      я, в сущности, и есть тот самый крест.

      Мир движется –

      куда? –

      со мною вместе.

      Качает ветер рваное тряпьё.

      На досках рук –

      как куры на насесте –

      крикливое расселось вороньё.

      вот и вся наша жизнь

      непонятно какая

      вот и вся наша жизнь

      расписная-резная

      потеряется взор

      от неистовой пляски

      непонятен узор

      и меняются краски

      то ли рай, то ли хлев

      то ли храм, то ли бойня

      лишь бы был вкусен хлеб

      лишь бы